Патриархат заработной платы. Заметки о Марксе, гендере и феминизме

Все у Маркса говорит о том, что созданное человеком и технологией имеет высшую ценность: история начинается с первого акта производства, люди осуществляют сами себя в труде, мерой их самоосуществления является их способность господствовать над природой и приспосабливать ее к человеческим потребностям, и все эти положительные и преобразовательные виды деятельности считаются мужскими: труд описывается как труд, природа – как мать[103].

Земля тоже представляется женской – Маркс называет ее Madame la Terre, «Мадам Земля», тогда как капитал – Monsieur le Capital.

Сегодня просчет Маркса и поколений марксистских социалистов, считавших, что индустриализация означает освобождение, как нельзя более очевиден. Никто уже не осмеливается мечтать – подобно Августу Бебелю в работе «Женщина и социализм» (1903) – о том, что однажды вся еда будет производиться химически и каждый будет носить с собой небольшую коробку с химикатами, которые полностью покрывают пищевые потребности в белках, жирах и углеводах, независимо от времени дня и сезона года[104]. Когда индустриализация, сегодня принявшая цифровую форму, пожирает землю, а ученые, прислуживающие капиталистическому развитию, химичат с порождением жизни вне женских тел, представление о распространении индустриализации на всю нашу репродуктивную деятельность и на каждый уголок мира стало кошмаром похуже того, что мы уже пережили в результате полной индустриализации сельского хозяйства.

Неудивительно, что мы стали свидетелями «сдвига парадигм» в радикальных кругах, когда надежда на машину как движущую силу «исторического прогресса» была вытеснена переориентацией политической работы на проблемы, ценности и отношения, возникающие в воспроизводстве наших жизней и жизни экосистем, где мы живем. Нам говорят, что в последние годы своей жизни Маркс пересмотрел свои исторические взгляды и, прочитав об эгалитарных, матрилинейных сообществах Северо-Востока Америки, начал пересматривать собственную идеализацию капиталистического промышленного развития, а также дал новую оценку силе женщин[105]. Тем не менее прометеевское представление о технологическом развитии, пропагандировавшееся Марксом и всей марксистской традицией, нисколько не потеряв в своей привлекательности, сегодня возвращается благодаря цифровой технологии, которая с некоторых точек зрения играет ту же освободительную роль, которую Маркс приписывал автоматике, так что мир воспроизводства и заботы – который феминистски признали территорией трансформации и борьбы – рискует снова оказаться в тени. Вот почему, хотя Маркс в своих трудах посвятил вопросу «гендера» не так много строк и, возможно, в поздние годы поменял некоторые свои взгляды, важно подчеркнуть, что я и попыталась сделать в этой статье, что его молчание по этому предмету – не недосмотр, а знак ограниченности, которую его теоретические и политические работы не смогли преодолеть, в то время как наши должны это сделать.

4. Маркс, феминизм и создание общин [106]

Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние. Условия этого движения порождены имеющейся теперь налицо предпосылкой.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Немецкая идеология

[107]

Введение

Какие инструменты, принципы и идеи может дать марксизм феминистской теории и политике в наше время? Можем ли мы сегодня помыслить какие-то иные отношения между марксизмом и феминизмом, кроме «несчастливого брака», который Хейди Хартман описала в широко цитируемом эссе 1979 года?[108] Какие аспекты марксизма особенно важны для того, чтобы заново вообразить себе феминизм и коммунизм в XXI веке? Как понятие коммунизма у Маркса соотносится с принципом общин и общественных благ (commons), которым ныне в столь значительной мере вдохновляется радикальная феминистская мысль?