Патриот. Жестокий роман о национальной идее

Сын Вовы — четвероклассник, у которого лишь недавно зажила задница, вспоротая отцовским ремнем, — тихо, словно мышь, сидел на кухне. Предполагалось, что он делал уроки. Наконец сидеть и смотреть в потолок или, как альтернатива, на грязную раковину ему надоело, и он сделал робкую попытку отпроситься погулять. Это лишь привело к новому взрыву страстей у его мамаши:

— А придурок твой?! Отребье твое непутевое?! Нет! Ты только глянь на него! Школу надумал поджечь! Ну, в кого, в кого мог уродиться такой дебил?! Только в тебя, шоферюга ты, пэтэушник! И где только мои глаза были, когда меня такие мужики обхаживали! Да я бы сейчас уже…

К счастью, Вова с сыном не успели узнать, что бы уже сейчас делала с какими-то маститыми мужиками их жена и мать, потому что лежащий на столе Вовин мобильник заверещал дурным голосом, и супруга переключилась на другую дорожку:

— Да сколько раз я тебе говорила! Поменяй звонок на своем сраном телефоне! Орет так, как будто макака в зоопарке рожает!

— Да тихо ты! — беззлобно цыкнул на нее Вова. — Шеф звонит.

— Ну конечно! Его светлости святую жопу потребовалось отвезти по государственному делу к какой-нибудь очередной проститутке! — Тем не менее жена Вовы ушла все-таки на кухню и продолжала свои эскапады там сама с собой, перейдя от верхней тональности к обыкновенному ворчанью.

— Але? Да, здорово, братан! Как после вчерашнего-то? Оклемался? — Володя, обрадованный звонку шефа, спешил расспросить его о последствиях вчерашней оргии, не подозревая, что Гера успел уже напрочь забыть о лихих делах прошедшего вечера, вернее, ему «помогли».

— Вов, ты давай там бери машинку свою и ко мне подруливай. Дело у меня к тебе есть.

Вова нутром почувствовал: случилось что-то из ряда вон выходящее, и переспрашивать, с чего это Гере вздумалось просить его подъехать на собственной «девяносто девятой», он не стал. Просто угукнул в трубку, со скоростью кометы оделся и, крикнув все еще рассерженной супруге: «Я с шефом буду!» — выбежал из квартирки на свободу.

…Гера позвонил ему, когда Вова был в дороге. Попросил его домой не приезжать, а остановиться возле магазина электроники по другую от высотки сторону Ленинградского проспекта. Вова еще больше удивился и сказал, что будет в требуемом месте максимум через десять минут. Ровно через десять минут он припарковался возле магазина, и тут же к нему, на переднее сиденье, впрыгнул Гера:

— Поехали во двор, поговорить надо. В любой двор сверни, где потише, и встань там.

Володя послушно свернул во двор большой сталинки и затесался между такими же невзрачными, как его «жига», изделиями отечественного автопрома.

— Значит, слушай меня, Вова, очень внимательно и учти, если ты дашь заднего, то ты не только у меня работу потеряешь, но еще и неприятностей огребешь по полной. Понял?

Вова от таких слов опешил и глядел на шефа, открыв рот.

— Да ты рот закрой и вникай в смысл. Короче, эта сука Кира американская шпионка.

— Да ладно! — пролепетал совершенно загруженный Володя.

— Не «да ладно», а шпионка. И еще она хочет отобрать у меня бизнес. Прикинь, какая тварь, да? Сперва жену отвадила, а потом и до денег почти дотянулась, сука. Ну да ладно, а то что это я все о себе да о себе? Давай-ка лучше о тебе поговорим. У тебя в квартире сколько комнат?

— Одна, — пристыженно ответил шофер и тут же вспомнил свою разъяренную супругу, — у нас, правда, кухня ничего, она почти такая же, как комната, и там я софу поставил раздвижную, на которой Сережка, сынишка мой, спит. Стол у него там, уроки чтоб, значит…

— А хочешь, вместо одной станет сразу три? — Гера впился взглядом в лицо своего шофера.

— Так кто ж не хочет? Конечно, хочу. Да как? Это ж такие деньжищи…

— Вот они, твои деньжищи. — Гера достал из-за пазухи и бросил на колени Вове черный пластиковый мешок из тех, в которые обычно упаковывают мусор, — открой.

Вова, у которого в висках бешено застучало, не своими пальцами развернул мешок и увидел, что тот содержит отнюдь не мусор, а двести тысяч евро в четырех пачках большими фиолетово-белыми «пятисотками». Он с затуманенным взором повернулся к Гере:

— Это чего такое-то?

— Половина квартиры твоей. Трехкомнатной.

— А… За что мне… Чего надо сделать-то?

— Базар наш помнишь, Вовка? Ну, когда ты меня еще из Шереметьева забирал? Насчет суки этой, Брикер?

— Ну конечно. Отлично помню.

— Ты помнишь, я тебя спросил, смог бы ты ее… Ну, грохнуть, одним словом, смог бы? Ты ответил, что да. Понтанулся тогда? Честно?

Внутри у Володи вдруг разом все успокоилось. Он аккуратно завернул деньги в мусорный мешок и убрал под свое сиденье.

— Я понтоваться не привык, я как «Клинское» пиво: «За общение без понтов». Чего делать нужно и когда?

— Молоток! Я ж знал, что ты у меня самый надежный друг, Вовка! Короче, так: «сделаешь» ее, получишь столько же. Хватит на любую хату, чтоб у каждого по софе и по столу было. Я тебе сам через мэрию вариант подберу подходящий. А насчет когда — это чем раньше, тем лучше. Можно вообще хоть сегодня, если ты готов.