Патриот. Жестокий роман о национальной идее

— Для кого как, — подал голос Поплавский, — если даже небрежно глянуть на биографии наших нынешних бизнесменов, политиков и прочих влиятельных граждан, то как раз окажется, что все они в свое время были «в товарищах» и дослужились до высоких постов именно в КПСС. Потом просто вывеска поменялась, а люди-то все остались. Вот вы, Петр Сергеевич, с чего начинали? С комсомола, кажется?

— Ну, ладно, не будем теперь об этом, — махнул рукой Рогачев. — Пусть будет «Слава России!». Я не возражаю.

— И я не возражаю, — поддержал генерал Петя и даже поднял руку, словно при голосовании на парткоме голосовал за исключение кого-то из рядов КПСС.

Поплавский также был согласен и поглядел на Брикер очень неодобрительно, отчего она сразу как-то сникла, и больше до конца совещания ее не было слышно.

— О’кей, Герман, — кивнул Рогачев. — Считай, что по первой части ты защитился. Давай дальше.

— А дальше у меня вот что. В Америке есть такой интересный сетевой проект, называется «Живой Журнал». Предлагаю использовать его, что называется, на полную катушку. Этот самый журнал — обыкновенный дневник человека в Интернете, и его может читать кто угодно, и не просто читать, а делиться мнением о самом хозяине дневника. Соль в том, что дневник может принадлежать кому угодно: звезде Голливуда, телеведущему, политику, гопнику, фашисту, писателю, и к любому можно запросто обратиться, минуя протокол. В журнале, по крайней мере в американском, есть свои собственные звезды, аудитория которых достигает порой нескольких тысяч человек. Чем не агенты влияния?

Генерал Петя с благодушным видом кивнул, и Герман понял, что забросил только что в нужную корзину трехочковый мяч.

— Вот с этим я вообще полностью согласен, господа, — поддержал Герину инициативу Рогачев. — У меня тоже есть такой журнал. Его все так и называют у нас в России: «ЖЖ». Только сейчас, для того чтобы таким «ЖЖ» обзавестись, тебя должен кто-то отрекомендовать, прислать тебе специальный код, или если идти напрямую, то нужно платить какие-то деньги, а это, разумеется, сдерживающий фактор.

— И еще один сдерживающий фактор — это принадлежность «ЖЖ». Как-то неправильно, что американцы опять впереди планеты всей. Они же на самом деле бездуховные вырожденцы, а поди ж ты, чего придумали, — прибавил Поплавский.

— Ну а раз это так интересно и, главное, нам это нужно, то давайте купим у них франшизу, — предложил Рогачев, — в чем проблема-то?

— Очень дельная мысль, — генерал Петя явно был доволен таким раскладом, — только бюджет мы на это палить не станем, чтобы не вызвать кривотолков и лишней шумихи в прессе, мол, «ах-ах, Кремль пытается сделать Интернет подконтрольным режиму» и прочий бред. Нужно, Петр Сергеевич, кого-нибудь из олигархов попросить, а Германа выставить в качестве переговорщика. Когда все будет подписано и русская часть «ЖЖ» начнет свое существование, то имя Кленовского станет в этой среде прямо-таки нарицательным! Еще бы! Человек, который заставил «ЖЖ» обрусеть, — лучше такой рекламы и придумать сложно.

Рогачев согласился, достал из ящика стола какую-то тетрадку и, полистав ее, отметил карандашом место в конце страницы:

— Надо тогда определиться, кого обязать этой покупкой. Какая там может быть цена вопроса, Герман?

— Думаю, миллиона три, может, четыре, но не больше пяти миллионов долларов.

— Ну, крупняк по таким мелочам напрягать не стоит, а вот, скажем, почему бы не попросить об этом Леню?

— Это какого Леню? — подался вперед генерал Петя. — Зятя моего, что ли?

— Да нет, — досадливо поморщился Рогачев, — при чем тут ваш зять, товарищ генерал. Его и в тетрадке-то у меня нету. Делает он свои трубы для нужд российской канализации, так пусть себе и делает спокойно, никто его не думает трогать. Я говорю про Баламута. Ну, Леня Баламут, который М-Банк, аптеки и еще там что-то такое, я уже и не помню, если честно. Он за прошлый год занес меньше всех.

— Значит, его и подпишем на это дело, — радостно потирая руки, встрял в разговор Поплавский.

Генерал Петя удивленно поглядел на Поплавского, так, словно он только что увидел его первый раз в жизни:

— Егор Юльевич, вот ты же интеллигентный человек, да? А лексикончик-то у тебя прямо как у Сеньки Шустрого с Привоза.

Поплавский яростно сверкнул глазами за стеклышками очков:

— А я и есть с Привоза, между прочим, и горжусь этим! По крайней мере, я корни свои помню, да я…

— Прекратите, пожалуйста, — Рогачев поднял руку и мягко, но убедительно шлепнул ладонью по столу, — не следует выяснять отношения в моем кабинете, и собрались мы здесь для другого, смею напомнить. Значит, ясно: подписываем Баламута, и точка. У тебя еще что-то есть, Гера?

Кленовский развел руками:

— Разумеется! У меня есть вопрос, и этот вопрос касается меня лично! В качестве кого я вообще буду существовать в этом проекте, или как он там правильно называется?

— А какие у тебя самого есть на этот счет соображения? Должность в администрации или где бы то ни было еще в госструктурах ты не получишь, я уже говорил тебе об этом.

Герман сосредоточился перед последним, главным ударом и спокойно ответил: