Патриотизм и русская цивилизационная идентичность в современном российском обществе

И здесь следует обратить внимание на главный парадокс эпохи перевоплощений. Западнохристианский мир, еще вчера видевший в богоборческой России основную угрозу своему существованию, подменен откровенно антихристианским глумлением над всеми святынями европейских народов и традиционными институтами воспроизводства идентичности, начиная от института семьи и брака. И уже на этом фоне происходит противостояние «новой западной идентичности» тем собственно европейским базовым ценностям, носителем и бастионом которых поневоле становится бывший антипод Запада и всех форм западного традиционализма – Россия.

Возможно, причины такой многоуровневой и разнонаправленной переидентификации целых народов следует искать не в политических сдвигах, а в появлении новых технологий, способных до неузнаваемости видоизменить и способы коммуникации, и даже саму человеческую природу? И действительно, никого теперь не удивляют самые радикальные методы тотальной «самодеконструкции» – от смены национального гражданства на «электронное подданство» (теория и практика наднационального «гражданства по интересам») до смены пола – культивируемых коммерческой медициной хирургических и генетических перевоплощений «надоевшего самообраза» с выходом в недалекой временной перспективе на модификацию самой биологической природы человека.

Если называть вещи своими именами, то превращение мужчины в «женщину» – это операция, родственная, по сути, превращению некогда великого народа в бесполое и безвольное существо. Жертвы таких операций испытывают чувство экстаза, когда их оскопляют и заставляют пинать ногами собственное «проклятое прошлое», приучают носить чужое платьице и тоненьким голоском петь хвалебные гимны новоявленным учителям «подлинной свободы постоянного выбора», где сам сделанный выбор объявляется отходом от свободы как базового принципа подлинной идентичности. Если повенчался – вдвойне не свободен, ибо изменил свободе постоянного гендерного самоопределения и лишил себя выбора. Если осознал себя при этом гражданином и патриотом, то также не свободен вдвойне – предал идеалы негативной свободы (а это, как известно, единственно надежный маркер либеральной идентичности) и попал в зависимость от идеологии в эпоху «полной деидеологизации», освобождения от догм.

В том же контексте следует рассматривать и бесчисленные программы насаждения и культивирования толерантности и мультикультурализма, заполнившие всё пространство политологического дискурса и рекламного бизнеса. По мере распространения этих международных программ (поле активности их адептов – вся политическая карта мира) становится очевидным, что они ориентированы явно не на сохранение исторически сложившихся форм регионального культурного многообразия и традиционных моделей этнокультурного сосуществования. Чаще всего их применяют как инструмент, разрушающий целостность конфессионального пространства, без которого невозможны ни преемственность в процессе социализации, ни самоидентификация поколений и наций (роль культурообразующих конфессий в становлении национального наследия и менталитета), ни конструктивное этнокультурное и межцивилизационное взаимодействие – основа мира между людьми и народами.

Воспитание чувства толерантности, если бы оно было целью подобных программ, должно было бы базироваться на уважении к религиозным чувствам и жестко критическом отношении к деструктивным культам. А это предполагает обязательное участие в разработке и осуществлении образовательных программ и стратегий, призванных культивировать толерантность тех конфессий, которые исторически представлены и тем более доминируют на конкретной территории. В действительности подобные программы, как правило, внедряются без учета позиции церкви – духовенства и мирян, а иногда откровенно направлены на легитимацию и распространение нетрадиционных культов, разрушающих саму возможность воспроизводства конфессиональной идентичности. В ряде случаев (опыт современной России) они граничат со столь знакомой погромной пропагандой воинствующего атеистического мировосприятия и закреплением за «программистами» особой роли творцов «правильных идентичностей» и грозных третейских судей, якобы стоящих над всеми мировыми религиями и определяющих право аборигенов-наследников на доступ к духовному наследию своих народов.