Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?»

На наш взгляд, отвечая настроениям непривилегированных социальных групп, идеологическим вызовам в политике и актуальным формам политической достоверности и чувствительности, прогрессивный патриотизм должен сегодня стать оружием левых в их борьбе за гегемонию. В то же время политический смысл и идеологическое содержание патриотизма – ставка в борьбе, которая ведется на разных участках российского общества. Поэтому участники левого движения: активисты, интеллектуалы, политики – должны сегодня отстаивать прогрессивно-патриотическую повестку в рамках конкретных политических движений, идеологических дискуссий, гражданских практик.

Левый патриотизм мог бы стать органической идеологией местного активизма. Недавний подъем локального и муниципального движений – это начало формирования нового патриотического проекта местного сообщества с большой степенью автономности и инклюзивности. Инклюзивность здесь, впрочем, иногда под большим вопросом – местными активистами зачастую двигает стремление защитить себя не только от произвола властей и бизнеса, но и от «чужаков», потенциально «опасных» элементов – мигрантов, маргиналов, бездомных. Другими словами, развитие местного активизма порождает одновременно и противоречие между скорее мелкобуржуазной, частнособственнической идеей сообщества и идеей сообщества инклюзивного, обладающей, конечно, несравнимо большим общественным горизонтом. Местный активизм – это поле борьбы и возможность для левых продвигать универсалистские эгалитарные ценности через новые формы локального патриотизма.

Совершенно очевидно, что реакцией, с одной стороны, на уязвимость, неуверенность, незащищенность, атомизацию, которые продуцируются неолиберальной экономикой, с другой – на фальшивый и агрессивный государственный патриотизм будет дальнейшее конструирование самых разных местных, районных, региональных патриотизмов, идентичностей. И очень важно связывать их с универсализмом трудовых, социальных, гражданских прав, а также с прогрессивными линиями национальной истории.

Например, Мещанский район – исторически самый интернациональный район Москвы, само название восходит к польскому слову, почему бы не использовать этот аргумент против реакционных реконструкторов, ксенофобов и изоляционистов? Но для этого важно быть внутри процесса, а не приходить извне с готовыми схемами, пусть сколько угодно прогрессивными[267].

Прогрессивный левый патриотизм, на наш взгляд, способен перечертить линии идеологической борьбы в сегодняшней России. Известно клише «левопатриотические силы», которое имеет негативный аналог, восходящий к 93-му году, – «красно-коричневые», а сегодня обозначает блок левоконсервативных и социал-империалистских сил на базе КПРФ. Объединяющей для этого блока, как и для условно левого и правого крыльев КПРФ, является фигура Сталина. На жестком противоречии по поводу сталинизма до сих пор строится основная публичная дискуссия, касающаяся истории, – спор между сталинистами и либералами. Это вполне устраивает и власть, поскольку спор между двумя группами меньшинства – ярыми поклонниками и ярыми обличителями сталинизма (при участии власти, в том числе лично президента, в роли здравомыслящего арбитра, пресекающего крайности) – сводит на нет возможность объединения большинства на другой идейной основе. А такой основой может и должен стать левый патриотизм, принимающий советский проект в целом, опирающийся на его основные символические вехи (Октябрьская революция, победа в Великой Отечественной войне, полет Гагарина в космос) как на достижения народа и народов, но не затушевывающий и обратную сторону – репрессии, переселение народов, подавление прав и свобод, цензура и другое. В целом проект нового патриотизма – антиимперский, апеллирующий к традициям самоорганизации и низовой демократии, но при этом не антиэтатистский априори, в отличие от анархо-либерально-либертарианских аналогов.