Патриоты

К вечеру подошли в большом количестве немецкие войска. Бой длился до ночи. Мы помогали отряду как могли. Малочисленный отряд наших войск мужественно оборонял вокзал и шпалопропиточный завод, но вынужден был прорвать окружение и отступить. Мы очень переживали горечь неудачи. Но мы продолжали борьбу (Лисовиков, Белый, Доленко, Колесник, его молодые ребята, и я). помогали переправлять красноармейцев через р. Самару на Вороновке в Орловщанский лес. Беспокоясь о дальнейшей судьбе подполья, мы передали Мирошнику, что прекращаем встречи и никуда не показываемся. Дома мне пришлось отсиживаться вместе с отцом в яме, которую выкопали на огороде раньше.

Мучительно тянулись дни. Наконец появилась Зина Белая и сообщила, что Никита Головко возвратился из-за Днепра, куда он был вывезен, как и многие заложники (он был инвалид детства). Она сообщила, что обстановка уточняется и что из наших пока никто не арестован, только кое-кто ушёл с отрядами Красной Армии.

К концу марта 1943 г. мы начали пропаганду среди населения города, 1943 г. был не 1941 годом и работать стало легче. Отзвуки Сталинградской победы и февральские события в нашем городе вселили веру в победу нашей Красной Армии среди большой части населения города Новомосковска» [1].

О февральских событиях сорок третьего года в городе Новомосковске вспоминает также Колесник Николай Тарасович. Прежде чем он оказался в городе, ему довелось пройти, буквально, через все круги ада. Война закинула совсем ещё юного Николая в самое пекло. Он успел побывать в Сталинградской битве и в лагере под Уманью. Вот его история, записанная внуком Николая Тарасовича Максимом Столяровым, обработанная Валерием Потаповым и опубликованная на сайте http://army.lv/ru.

«Я родился 19 декабря 1922 года на Украине в селе Степановка Магдалиновского района Днепропетровской области в обычной крестьянской семье. Сызмальства работал на различных сельхозработах. Помню, оставляли меня на неделю одного стеречь баштаны. Оттуда даже собака сбежала, а я смог. Из одежды на мне была только крашеная бузиной рубаха и больше ничего: первые штаны мне сшили только тогда, когда я пошёл в школу. Питался я там арбузами и прочим подножным кормом, что впоследствии очень помогло мне выжить. [Его брат – Владимир Гаврилович Колесник, танкист, попал на войну против Японии в 1945 году, ранен снайпером за несколько часов до первого боя в котором сгорели его танк и экипаж – рассказывает, что Николай Тарасович знал все съедобные корешки и травы, мог босиком ходить по болотному очерету и находить в болоте какие-то луковички, ловил крыс, рыбу какими-то немыслимыми подручными средствами – Максим С.]

Мне удалось закончить десятилетку, десятый класс закончил в 1941 году. В августе наш Новомосковский военкомат организовал эвакуацию не призванной молодёжи, чтобы та не попала в руки немцев. Отправили нас эшелоном на восток, но под Синельниковым эшелон разбомбили. Оставшихся в живых и не сбежавших, переформировали в Запорожье: всех десятиклассников, в том числе и меня, отправили под Бердянск во 2-е Ростовское Артиллерийское училище. Но спустя несколько недель линия фронта подошла к нашему училищу. Нас построили, раздали кое-какое оружие. В станице Синявка мы приняли свой первый бой. Группа немецких танков довольно легко смяла нашу оборону и пошла дальше на Ростовское направление. Нас, оставшихся в живых после этого боя, вновь переформировали и отправили в 1-е Ростовское училище, куда мы попали прямо к началу боёв за Ростов. Нас опять бросили в бой. Немцы теснили нас, мы с боями отходили дальше на восток. Потом нас сняли с фронта и отправили в тыл и в ноябре 1941 года мы оказались в Сталинграде в артучилище. В начале 1942 года наше обучение закончилось, мы получили звания. Я был направлен командиром огневого взвода 21-й мотострелковой бригады 14-го танкового корпуса 57-й армии.

Бригада наша стояла в Майкопе. Как теперь говорят, она была укомплектована всем «с нуля». Потом, с апреля и до июня месяца мы отступали на Воронеж, здесь мы остановились и образовали Сталинградский фронт. Командовал фронтом маршал Тимошенко. Мы довольно долго держали оборону, а потом немцы опять сильно ударили и отбросили нас до Старобельска. Мы отступали в страшной неразберихе под постоянным артобстрелом и под ударами с воздуха. От взвода у меня осталось только одно орудие [судя по всему, 45-мм противотанковая пушка – Максим С.] и расчёт из четырёх человек. По связи нам приказали занять оборону у дороги и прикрывать отход наших войск. Встали. Окопались. Немцев не было весь вечер. Ночь и почти весь следующий день.