Патруль джиннов на Фиолетовой ветке

Поверить не могу: из-за мамы Бахадура к нам в басти пришла полиция. Вот почему все прячутся. Я тоже должен бы спрятаться, но мне хочется разузнать, что делают полицейские. Полиция должна нам «служить» и «давать защиту», но копы, которых я вижу на Призрачном Базаре, делают все наоборот. Они пристают к лавочникам, набивают животы бесплатной едой с тележек разносчиков и предлагают тем, кто задержался с уплатой хафты, выбрать между ударом дубинкой по заднице и визитом бульдозера.

Смог на этот раз мне на руку, это хорошее укрытие. Я жмусь к обочине переулка, поближе к бочкам с водой, хотя земля возле них топкая из-за постоянного мытья посуды. Я прохожу мимо двух продавцов с тележками, накрывающих свои овощи и фрукты брезентом. Недалеко от них сидят на корточках три сапожника, черные щетинки щеток для обуви торчат из мешков на их плечах. Они готовы сделать на старт-внимание-марш при первом же намеке на неприятности.

Я не испуган, как все эти люди. И я не бесхребетный, как второй муж Шанти-Чачи. Говорят, он делает все, что ему прикажет чачи: готовит ей, стирает ее нижние юбки и развешивает их сушиться, даже когда вся улица его видит. Чачи зарабатывает акушеркой больше денег, чем ее муж, хотя у него целых две работы.

Я вижу Буйвола-Бабу на обычном месте посреди переулка и полицейского в форме цвета хаки. За копом также наблюдают: Фатима-бен, которая, наверное, переживает, что полицейский сделает что-нибудь плохое с ее буйволом, дедушки, скрестившие руки на груди, матери с младенцами на бедрах, дети, которые не ходят в школу, чтобы шить или готовить на дому, ма Бахадура и Пьяница Лалу, хотя они даже не живут на этой улице.

Я подбираюсь поближе, шныряя под бельевыми веревками, тяжелыми от мокрых рубашек и сари, чьи края касаются моих волос. Всего в двух домах от места, где все стоят, – черная бочка с водой у закрытой двери. Это идеальное укрытие. Я кладу школьную сумку, сажусь за бочкой и делаю дыхание легким, чтобы никто меня не услышал. И выглядываю одним глазом.

Полицейский пихает Буйвола-Бабу ботинками и спрашивает у Пьяницы Лалу:

– Так это правда? Это животное никогда не встает? Как же оно ест?

Может быть, полицейский думает, что Буйвол-Баба прячет Бахадура под своей грязной задницей.

Второй полицейский выходит из чьего-то дома. На нем рубашка цвета хаки с красными нашивками в форме стрел, указывающих вниз.

Только старшие констебли носят такие нашивки. Я знаю, потому что в прошлом месяце видел эпизод «Преступления в прямом эфире» про мошенника, который обманывал людей, одевшись в форму старшего констебля. Фальшивый коп даже зашел в полицейские казармы в Джайпуре попить чаю с настоящими копами и смылся с их кошельками.

– Подружился с буйволом? Неплохо, неплохо, – говорит старший констебль полицейскому, у которого нет никаких значков на рукаве, а значит, младшему. Потом старший переступает через хвост Буйвола-Бабы, чтобы встать перед мамой Бахадура.

– Ваш мальчик, у него есть проблема, как я понял, – говорит старший. – Он тугодум, да?

– Мой сын хорошо учится, – говорит мама Бахадура. Голос у нее охрип от плача и крика, но он будто светится алым, потому что внутри тлеет гнев. – Спросите в школе, они вам скажут. У него небольшие проблемы с речью, но учителя говорят, что все налаживается.

Старший констебль поджимает губы и выдыхает воздух в лицо мамы Бахадура. Она даже не вздрагивает.

– На мой взгляд, – говорит младший констебль, – лучше всего несколько дней подождать. Я видел много таких случаев. Дети сбегают, потому что хотят свободы, а потом прибегают обратно, потому что понимают, что свобода их не накормит.

– Хотя, – говорит старший, – похоже, ваш муж… ну… как бы сказать, – он бросает взгляд на Пьяницу Лалу, и тот опускает голову, – плохо обращался с вашим сыном?

Переулок заполняет колючая тишина, прерываемая кудахтаньем кур, которые сбежали из криво сплетенных проволочных клеток, и блеяньем козы из чьего-то дома.

Никто у нас в басти не хочет, чтобы Пьяница Лалу оказался в тюрьме. Но и соврать нельзя, потому что старший констебль умный. Мне это ясно, потому что он молодой, как студент колледжа, а уже старший констебль, и задает точно такие же вопросы, как хорошие копы по телевизору. Он не хочет денег от нас. Его единственная миссия – сажать плохих парней за решетку.

– Сааб, ну кто хоть раз не бил своих детей, хаан, сааб? – отвечает за Пьяницу Лалу мужчина, который стоит рядом с ним. – Это же не значит, что нужно убегать. Наши дети умнее нас. Они знают, что мы желаем им лишь добра.

Старший констебль изучает лицо мужчины, мужчина нервно смеется и смотрит в сторону: на серебристые внутренности пустых пакетиков из-под намкина на земле и на малышей, что пытаются стряхнуть руки придерживающих их мам.

Пьяница Лалу открывает рот. Слова не выходят. Затем он трясется, словно сквозь его руки и ноги проходит какой-то поток из-под земли.

Пари и Фаиз не поверят мне, когда я расскажу им про то, что сейчас наблюдаю. Просто прекрасно, что моя серая форма – хороший камуфляж в смоге.