Патруль джиннов на Фиолетовой ветке

– Откуда ты? – спрашиваю я мальчика, сидящего ближе всего ко мне.

– Из Бихара, – говорит он.

– Как ты сюда попал?

– На поезде, как же еще? Думаешь, у меня хватило бы денег купить билет на самолет?

– Ну а вдруг? – говорю я, хотя он и слишком груб. Он немного похож на Фаиза, и у него тоже есть шрам на лице, гораздо более свежий, чем у Фаиза, спускающийся от кончика левого уха до угла рта. – Почему ты приехал сюда? – спрашиваю я снова.

Он касается шрама и говорит:

– Папа.

Его ответ отбирает у меня все слова. У меня больше нет вопросов. Наше расследование – пустая трата времени, я пустил деньги Ма на ветер.

– Поговорите с Гуру и узнаете, – говорит одна из девочек Пари, когда мы собираемся уходить. – Он и его ребята будут стоять возле главной стойки бронирования билетов. Он знает обо всем, что здесь происходит. Он видит нас, даже если мы его не видим. Он как Бог.

Толпа на вокзале кажется еще больше,

когда мы выходим из Центра помощи детям. Наверное, скоро прибудет или только что прибыл популярный поезд. Интересно, почему некоторые поезда переполнены, а другие нет. Должно быть, потому, что заполненные поезда едут в города, где работают миллионы людей, а пустые – в места вроде деревни Наны и Нани, где буйволов больше, чем людей, и вряд ли хоть у кого-то есть телевизор.

Мы с Пари не можем найти Гуру и его ребят у билетной стойки, потому что нам почти ничего не видно за людскими телами: худыми, пухлыми, ровными, как линейка, или изогнутыми, как серпы.

– Я начинаю думать, что был прав насчет Четвертака, – говорю я Пари. – Может, он похищает детей и заставляет их воровать, как сказал тот мужчина-лектор. Наверное, он основал новую банду.

Пари открывает рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент мое плечо сильно сжимает чья-то рука. Это женщина, у нее на шее две тонкие золотые цепочки, а в ушах – золотые серьги-колечки.

– Ты потерялся, мальчик? – спрашивает она. – Давай я отведу тебя к родителям.

– У нас все хорошо, – говорит Пари. – Наши друзья будут здесь через минуту.

Женщина улыбается. Ее зубы и десны кроваво-красного цвета от паана.

– Выглядишь голодным, бета, – продолжает она и мнет мне щеки острыми ногтями. – Ты тоже, – говорит она Пари. Потом достает из-за пояса сари мешочек и развязывает его. Я слышал про воров, которые носят флаконы с обморочными духами в карманах и прыскают ими в людей, прежде чем украсть их кошельки. Эта женщина задумала что-то плохое. Я отхожу в сторону и отпихиваю от нее Пари.

– Вот, – говорит женщина, доставая из мешочка оранжевую конфету в целлофановой обертке. Конфета cморщенная, как настоящая апельсиновая долька, и сверху посыпана белой сахарной пудрой.

– Мы не хотим, – говорит Пари.

– Не надо ссориться, – говорит женщина. – У меня есть одна и для тебя.

– Не прикасайтесь к конфетам, – шипит на нас чей-то голос, а в следующую секунду он уже рядом с нами и ругается на женщину. – Тетушка-джи, не пора ли тебе на пенсию? Не нужно ли отправиться в Варанаси искупаться в Ганге? Разве тебе не следует твердить имя Господа Рамы и днем и ночью?

Женщина с отвращением выпускает тонкую струйку слюны розового цвета, но отходит от нас.

– Вам следовало бы знать, что нельзя брать сладости у незнакомцев, – голос принадлежит мальчику, за которым стоят еще двое мальчиков, по одному с каждой стороны, как будто они его телохранители. – Это же самая старая уловка в мире.

– Мы ей сказали, что не хотим, – говорит Пари. – Мы же не дураки.

Мальчик улыбается, словно впечатленный ее отпором. У него узкое лицо, волосы медного цвета и серо-зеленые кошачьи глаза. На шею намотан черный шарф в красную полоску. Вокруг запястья – марлевая повязка, коричневая от грязи и засохшей крови.

– Ты Гуру? – спрашиваю я. – Девочка из Центра помощи сказала нам поговорить с тобой.

– Вы сбежали из дома, да? – спрашивает он нас, как все остальные. Я начинаю уставать от этого вопроса.

– Нет, мы не сбегали, – говорит Пари.

– Женщина, с которой вы разговаривали, работает на торговца людьми. Вы знаете, кто такие торговцы людьми? – спрашивает Кошачий Глаз.

– Они превращают детей в кирпичи, – говорю я, и это совсем не то, что я хотел сказать.

Кошачий Глаз смеется, но это тихий короткий смешок.

– Сперва ее конфеты усыпляют тебя, а затем ее босс уносит тебя и продает в рабство. Вам повезло, что мы подошли вовремя.

– Если вы знаете, что эта женщина злодейка, почему вы не рассказали про нее полиции? – спрашивает Пари. – Почему она не в тюрьме? Прямо сейчас она, наверное, предлагает конфету кому-то еще.

– Полиция может ее арестовать, только если поймает, когда она делает что-то плохое, – объясняет ей Кошачий Глаз терпеливо: так же, как сама Пари объясняет некоторые вещи мне. Даже тон у него такой же, как у нее: с черным оттенком раздражения, а еще мягкий и самодовольный. – Они не могут посадить ее в тюрьму только за то, что у нее в сумке оранжевые конфеты. Она умная, эта женщина. И хитрая. Ее никогда не арестуют, потому что она умеет исчезать прежде, чем кто-нибудь поймет, что она похитила ребенка.