Патруль: последнее дело Мышки и Сокола

А Сокол? Чего хочет он? Они никогда об этом не говорили, считая само собой разумеющимся то, что после Патруля они расстанутся навсегда. Сокол, наверное, хочет вернуться домой… но ведь его тоже убили в родном мире! Убили жестоко. Он умер в пыточной, несправедливо обвиненный в шпионаже, а умерев – попал в мир Ширано, почти сразу угодив в лапы эльфирцам. Жуткие существа изуродовали его тело, и он был обречен погибнуть снова, на этот раз – окончательно. Но его притянула Паутина, и он оказался здесь. И попал в Патруль.

Мышка подумала, что на месте Сокола никогда бы не захотела возвращаться в родной мир. А если он останется? Тогда им не обязательно расставаться навсегда!

Почему-то при мысли о том, что однажды Сокол исчезнет из ее жизни, было обидно. И больно. Она привыкла к нему, чего уж там.

Скрип шарниров возвестил о приближении официанта. Перед Мышкой поставили три стопки с мутной жидкостью и тарелку с мясными чипсами.

– Подожди! – окликнула она официанта, когда он с жутким скрежетом развернулся. – Знаешь что… а в меню «Карнавала» есть абсент?

Сокол говорил, что после абсента появляются зеленые феи. Может, если она приблизится к тому состоянию, что накрыло ее в мире Нардин, она сможет вспомнить?

– Да, – будто икнув, ответил механический официант. – Абсент есть.

– Тогда давай сюда, – решила Мышка. Залпом опорожнив все три стопки одну за другой, она едва сдержалась от стона – огненная вода обожгла горло.

– Как пожелаете, – неприятно-звенящий голос официанта заставил поежиться.

Зато не успел он толком удалиться, как у нее зашумело в голове.

Мир поплыл, и звуки музыки уже так не раздражали ее слух. Она даже нашла какое-то очарование в жутких завываниях гитары и грохоте барабанов.

Вот и славно. Сейчас она выпьет абсент, посмотрит на зеленых фей, и все вспомнит…

***

Сон уходил медленно, растягивался вязкой смолой, лип к ней и совершенно не хотел уходить. Мышка качалась на волнах забытья, и ей чудились то ласковые невесомые прикосновения, будто кот потерся о щиколотки, то запах вкуснейших пирогов с ягодной начинкой, которые готовили в пекарне неподалеку от ее дома… в той, иной жизни… то дуновение ветерка, озорно играющего ее волосами…

Хотелось побыть в этом прекрасном сне подольше. Выспаться всласть, до самых кончиков пальцев.

Но организм, знатно потравленный алкоголем, думал иначе. Сначала накатила тошнота. Желудочный спазм заставил судорожно дернуться, а вместе с возвращающимся постепенно сознанием, пришла и головная боль. Глаза открыть было совершенно невозможно, веки были будто склеены между собой. Боль в голове стала еще сильней, и Мышка тихонечко застонала от муки.

– Проснулась?

Голос напарника прозвучал прямо над ухом, и это заставило бедную Мышку буквально подскочить на кровати.

Глаза резко перестали выпендриваться и распахнулись, узрев, что она находится в доме напарника, в его постели, укрытая пушистым одеялом, под которым… все-то же струящееся платье, которое она для себя сделала для похода в «Карнавал».

– Ты… что я здесь делаю? – пролепетала Мышка. Ее голос тоже звучал глухо. Хрипло, под стать скрипучему голосу напарника.

– Очевидно, лежишь, – Сокол, сидевший подле ее ног, улыбнулся. Облаченный в черный костюм-тройку с завязанными в низкий хвост седыми волосами он выглядел… представительно.

– А почему я лежу здесь? – спросила Мышка.

Напарник улыбнулся еще шире.

– Потому что ты сюда легла, – странным голосом ответил Сокол. Через пару мгновений она поняла, что он едва сдерживается от смеха.

Что значит: легла? Она ничего не помнит…

Мышка открыла рот и громко, четко и ни разу не повторившись в словах, выдала заковыристую фразу, в которой цензурными были разве что междометия. Напарник пришел от этой фразы восторг, заразительно расхохотавшись.

Вот только Мышке было совершенно не смешно. Вместо того, чтобы вспомнить один-единственный выпавший из памяти день, она потеряла еще один… вечер. И ладно бы просто забыла, но она… какого демона она притащилась сюда? В дом Сокола?

Рогабаль с абсентом, очевидно, плохо сочетаются… она всегда все помнила. Всегда.

– Хм… то есть я сюда пришла? – осторожно поинтересовалась Мышка у продолжавшего умирать со смеху напарника. – Надеюсь, не на бровях?

Сокол кашлянул, пытаясь задушить смех, и у него почти получилось. Но озорные огоньки веселья продолжали жить в его слепых глазах.

– Ты пришла на ногах, – с готовностью подтвердил и вновь хохотнул. – Заявилась сюда, сказала, что теперь будешь всегда охранять меня, чтобы больше никто не подстрелил, и легла спать.

Стало как-то совсем погано… но напарник не сердился! Он смотрел на нее с каким-то неописуемым восторгом, и от этого взгляда похмельной Мышке становилось не по себе.

– Прости меня, – прошептала она.

– За что? – поднял брови напарник. – Поверь, все это звучало очень мило… особенно, когда ты материализовала вместо пистолета дубинку и пыталась прицелиться из нее в воображаемого снайпера за окном.

Мышка застонала от стыда. Стало противно от самой себя.