Патрульные Апокалипсиса

– Да, точно. О чем он не знает, за то не отвечает, а мы имеем дело с психопатами, с убийцами-фанатиками.

– Не улавливаю связи, Клод, но начало положено. Кстати, спасибо за подкрепление в больнице. Кроме двух сержантов и капитана, мои пехотинцы не сильны во французском.

– Ваш капитан приезжал сюда по студенческому обмену. У одного сержанта родители французы, он выучил наш язык еще до английского, а знания второго сводятся к непристойностям и умению договориться с проститутками.

– Отлично! Нацисты – это сама непристойность, так что он отлично подходит.

– Как держится наша стенографистка, изображающая мадам Кортленд?

– Как заряженное ружье, – сказал полковник.

– Это опасно.

– Знаете ли, она – еврейка из Нью-Йорка и ненавидит нацистов. Ее дедушку с бабушкой отправили в газовую камеру в Берген-Бельзене.

– Странно, правда? Дру Лэтем как-то сказал: «Что пошло по кругу, по нему и вернется». Это очень верно в человеческом плане.

– Верно то, что, когда какой-нибудь нацистский гад заявится за новой миссис Кортленд, а это обязательно будет, мы его прижмем и расколем.

– Я уже говорил, Стэнли, сомневаюсь, чтоб кто-нибудь заявился. Нацисты не дураки. Они почувствуют ловушку.

– Я это учитываю, но ставлю на человеческую натуру. Когда ставка так высока – как-никак у нас живой зонненкинд, – все средства хороши. Эти подонки не могут себе позволить отказаться.

– Надеюсь, вы правы, Стэнли… Как ваш коллега, спорщик Дру Лэтем, относится к такому сценарию?

– Нормально. Мы устроили выборочную утечку информации, что он полковник Уэбстер для посольских, даже для антинейцев, хотя они явно уже это знают. Теперь вы сделаете то же самое. А еще мы переводим де Фрис сюда, в посольство, ее квартиру будут охранять пехотинцы.

– Удивительно, что она так быстро согласилась, – сказал Моро. – Эта женщина способна на разные уловки, но я уверен, она его действительно любит, и, учитывая ее прошлое, едва ли по своей воле оставила бы при таких обстоятельствах.

– Она еще не знает, – сказал Витковски. – Мы переправим ее сегодня вечером.

Был ранний вечер, дни в Париже становились короче. Карин де Фрис сидела в кресле у окна, тусклый мягкий свет от напольной лампы подсвечивая ее длинные темные волосы, бросая мягкие тени на красивое лицо.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – спросила она, свирепо глядя на Лэтема, который опять был в военной форме, только китель висел на стуле.

– Конечно, – ответил он. – Я приманка.

– Ты – покойник!

– Черта с два. По крайней мере, перевес на моей стороне, иначе б я на это не пошел.

– Почему? Потому что полковник так сказал?.. Неужели не понимаешь, Дру, когда требуется сказать «задание выполнено» – ты всего лишь фактор Х или Y, статья расхода? Может, Витковски тебе и друг, но не обманывай себя – он профессионал. На первом месте операция! Зачем, ты думаешь, он настаивает, чтоб ты носил эту проклятую форму?

– Да знаю я, вычислил, что это часть уравнения. Но они дают мне бронежилет и китель побольше или как его там; не голым же они меня посылают. И еще, не говори Стэнли, как часто я не ношу это мерзкое обмундирование, он обидится… Интересно, что за бронежилет он мне пришлет?

– Убийцы целятся не в тело, дорогой мой, а в голову через телескопический прицел.

– Все забываю, ты же в этом разбираешься.

– К счастью, да, потому я и хочу, чтоб ты послал к черту нашего общего друга Стэнли.

– Не могу.

– Почему? Он может послать «подсадную утку», чего проще? Но не тебя!

– Кого-то другого? Может, того, у кого есть брат, фермер в Айдахо или автомеханик в Джерси-Сити? А мне-то как с этим жить дальше?

– А я не могу жить без тебя! – крикнула Карин, бросаясь из кресла в его объятия. – Никогда, никогда не думала, что скажу такое кому-нибудь, но я серьезно, Дру Лэтем. Бог знает почему, но ты как будто продолжение того молодого человека, за которого я много лет назад вышла замуж, только без уродливости, без ненависти. Можешь презирать меня за эти слова, милый, но я просто обязана это сказать.

– Разве я могу тебя презирать? – спокойно сказал Дру, обнимая ее. – Мы нужны друг другу по разным причинам, и нам еще долгие годы не нужно в них разбираться. – Он откинул голову и посмотрел в глаза. – Может, отложим до того, когда станем старенькими и будем дни напролет сидеть в качалках и смотреть на воду?

– Или на горы. Люблю горы.

– Это мы обсудим.

В дверь номера постучали.

– Черт, – сказал, отпуская ее, Дру. – Где список кодов по времени?

– Прикрепила к стене в прихожей. Увидишь.

– Ясно. Сколько сейчас?

– Где-то 7.30. Смена в восемь.

– Кто там?

– Bonney rabbitte, – раздался за дверью голос мсье Фрака.

– Детский сад какой-то, – сказал Лэтем, открывая дверь.

– Пора, мсье.

– Да, знаю. Через пару минут, о’кей?

– Certainement, – сказал Фрак, и Дру закрыл дверь и повернулся к Карин.

– Ты уезжаешь, подруга.

– Что?

– Что слышала. Тебя переводят в посольство.

– Что?.. Почему?

– Ты сотрудница американского посольства, и решено, что твоя работа с секретной информацией – достаточное основание, чтоб тебе ничего не угрожало и тебя не подставили.

– О чем ты?