Пацан казанский

Черно-белое кино крутилось тяжело, медленно, долго, целых два года. И вдруг оно стало цветным, пленка побежала по жизни весело, под красивую, окрыляющую музыку.

Что такое осень — это небо,

Плачущее небо под ногами,

В лужах разлетаются птицы с облаками,

Осень, я давно с тобою не был.

Шевчук пел про осень, на дворе весна, а в душе у Ильяса лето. Отмотал на зоне два года, настроился еще на четыре, и вдруг случилось чудо. Открылись новые обстоятельства, подлый мент заново дал показания, подтвердил, что Ильяс имел при себе заявление, суд пересмотрел дело, приговор не отменили, но срок сократили до двух лет. Вчера ему сообщили, а сегодня он уже на свободе, едет на крутом золотистом «Мерседесе», за рулем Шубников. Рома освободился прошлой весной, одну зиму всего в зоне отмотал. Хоть и запоздало, но связи на воле сработали.

— А я, когда освободился, первым делом в баньку, — сказал Шубников, всматриваясь в дождливую хмарь над дорогой.

До Казани километров триста, с одной стороны, как бы и не очень много, Ильяс мог оказаться за многие тысячи километров от дома. Но с другой — дороги плохие, а еще дождь, видимость неважная.

— В доме быта, — усмехнулся Ильяс.

Банька у них славная, но Ильяс там, походу, не самый желанный гость. Аркаша не захочет уступать ему законное место, придется двигать его силой, а это война. Не хотелось бы, но придется. С Аркашей по-другому нельзя, или на первых ролях, или сразу на кладбище.

— Нет, меня там не ждали… Но сейчас можно.

— Кому можно?

— Тебе можно… У Аркаши проблемы, ему сейчас не до тебя, — понизив голос, с тревожным в нем оттенком сказал Шубников.

— Интересно.

— Салаха на днях застрелили.

— Да ладно! — встрепенулся, но тут же успокоился Ильяс.

Салах практически не давал о себе знать, спокойно жировал себе на паутине, которую свил под него Ильяс, а затем взял под себя Аркашу. Получал процент от прибыли, часть оставлял себе, часть заносил на общак, никого не трогал. Аркаша уже давно точил на него зуб, но прошло целых два года, прежде чем он рискнул вырвать важный, но в общем-то ненужный зуб мудрости. Зря Ильяс удивился, Салах давно уже находился под прицелом. И он сам это понимал, но с Аркашей вопрос не решил, потому что ленивый. За свою никчемность и поплатился.

— Аркаша сейчас ответку ждет. Салах с Автандилом дружит, Захар за ними, сцепка там жесткая. Если Аркашу объявят беспредельщиком, его все мочить будут. «Жилка» подключится, у них там интересы на авторынке…

Ильяс с интересом и одобрительно глянул на Шубникова. Не ожидал он от него столь глубокого погружения в тему.

— А у тебя какие интересы в нашем районе? — спросил он.

Ведь это Шубников протолкнул пересмотр дела, еще и приперся за Ильясом в такую даль, чтобы забрать его домой. И вряд ли это просто дань уважения за то, что Ильяс позапрошлым летом взял его под свое покровительство. Ситуация тогда накалилась до предела. Смерть Усача списали на несчастный случай, но часть воров требовала Ильяса на сход, хотели судить его по лагерным законам, но смотрящий сказал свое слово. Ильяс поступил жестоко, но ведь он всего лишь спросил с Усача за непростительное оскорбление. Воровской суд его оправдал, но еще долгое время Ильяс ходил оглядываясь, чтобы не получить удар заточкой в спину. И бригаду свою укреплял, как он это умел делать. Уже осенью того же года Шубников чувствовал себя в полной безопасности, а весной следующего освободился. Но Ильяса он вытащил из тюрьмы из каких-то своих личных соображений.

— Дом быта в моих интересах.

— Склады у тебя там?

— Были. Уже нет… Но будут… Короче, мне нужно, чтобы ты снова взял под себя свой квартал. И обеспечил мне крышу… Мне нужна очень сильная крыша.

— Зачем?

— Ну а зачем мне нужны были склады?

— За старое решил взяться?

— А что, дело прибыльное, каналы отлаженные…

— А цены?

Раньше Шубников за копейки скупал на Западе ходовой товар, а сейчас в России свободные рыночные цены. Новая страна — новые цены, в десять раз все подорожало, если не больше.

— Нормально все.

— Ну хорошо, — пожал плечами Ильяс.

Ему-то все равно, чем собирается или уже занимается Шубников, ему сейчас точно не до него. С Аркашей вопрос решать надо. Из-за этого подонка Яна вынуждена была перевестись в Горьковский университет. Слава понял, что не сможет долго прикрывать сестру, и организовал ей переезд. Ильяс рвался поскорее увидеться с любимой, но, похоже, сначала нужно решить вопрос с Аркашей. Тут или он, или его…

— Что хорошо? Мы теперь с тобой в одной лодке. Я на тебя ставлю, пацан! — широко улыбнулся Шубников.

— Я должен хлопать в ладоши?

— Ты просто не представляешь, какие в этом деле крутятся бабки, ваша барахолка и рядом не пляшет.

— С Аркашей ты дел иметь не хочешь?

— Аркаша меня подставил, какие с ним могут быть дела?

— А домом быта кто рулит? Екатеринка?

— Пока да, но скоро все изменится, — поморщился Шубников.