Пациент

– Не знал… каково это… быть… добычей… – прошипела Тварь. – Здесь… так много… еды. Здесь… безопасно. Здесь… я учусь… понимать… как добыча… думает.

Она потыкала пальцем себя в грудь, потом ткнула им в меня.

– Мне… любопытно, – прохрипела Тварь. – Как… и тебе.

Я рефлекторно отпрянул, придя в ужас от подобного сравнения.

– У меня нет с тобой… с чем-то вроде тебя… абсолютно ничего общего! – огрызнулся я, прежде чем успел себя остановить. Кашляющий хриплый хохот Твари гудел у меня в ушах.

– Еще как… есть! Мы оба… живем… за счет… горя. Ты… на нем… зарабатываешь. Я… им… питаюсь.

– Заткнись! – попытался выкрикнуть я, но получилось у меня глухо и дрожаще. Тварь теперь склонялась надо мной совсем близко – так близко, что в этом было что-то карикатурно интимное.

– Можно… было бы… помочь тебе. Показать… тебе… чего боится… другая… добыча.

Меня охватила такая тошнотворная дурнота, что пришлось прислониться к стене, но я не собирался сдаваться. Открыто встретил взгляд Твари со всей отвагой, какую только мог в себе собрать.

– Нет, – решительно ответил я. – Я знаю, что ты сейчас делаешь! Ты знаешь, чего я больше всего боюсь, – оказаться неспособным помочь людям. Ты просто хочешь заставить меня думать, будто можешь помочь мне, чтобы в итоге у меня ничего не вышло, а ты смог бы питаться и моими страданиями тоже!

Лицо Твари – если эту жуткую харю вообще можно было назвать лицом – сразу же помрачнело. Но буквально через миг на него вернулась ухмылка, а вместе с ней и хлюпающий шипящий смех, похожий на шум водопада из кислоты.

– Ты… не способен… меня одолеть, – послышалось все то же хриплое бульканье. – Тупая… добыча! Кишка… тонка.

– А ты еще тупее! – выкрикнул я. Безрассудная храбрость придала мне сил. – Это у тебя кишка тонка справиться со мной такими подходцами! Все, на что ты способен, это дешевые фокусы в попытках напугать людей. Но на сей раз ты обломался, так что соси лапу!

– Тогда… почему… попросту… не убить меня? Возьми… топор… Возвращайся. Я… подожду.

Топор? На миг я потерял дар речи, ощутив, как страх все же проникает в сознание. Но тут в голове молнией промелькнула одна мысль, и я ответил на издевательскую, садистскую усмешку Твари точно такой же усмешкой.

– А мне и не нужно тебя убивать, – негромко произнес я. – Все, что мне нужно сделать, это убедить всех работающих здесь перестать уделять тебе хоть какое-то внимание. Вот это-то я теперь вполне могу сделать – после того, как увидел, что ты натворил с настоящим Джо. И на самом-то деле как раз это тебя и убьет, я прав? Если мы прекратим посылать сюда санитаров, медсестер, врачей, у тебя не будет жертв. Ты умрешь здесь от голода… Ну что ж, угостись напоследок дурными мыслями, которые получаешь сейчас от меня, долбаный ты паразит, потому что отныне жрать тебе будет нечего! Это я тебе обещаю.

Развернувшись, я собрался было уйти, но вдруг услышал, как Тварь заговорила снова, на сей раз в совершенно нормальном темпе и нормальным голосом Джо. И по какой-то причине эти его последние слова прозвучали еще бо́льшим диссонансом и совершенно выбили меня из колеи.

– Док? Прослушайте пленку! Ради вашего же собственного блага, прослушайте запись, прежде чем хоть что-нибудь предпринять! Прошу вас!

Я невольно обернулся назад. «Джо» смотрел на меня с испуганным выражением на лице. Выглядело оно совершенно привычно, равно как и тело, никаких следов крови и отвратительных слизистых выделений – он полностью вернулся к наружности моего пациента. Пол у него под ногами тоже сверкал обычной чистотой, словно все это было лишь галлюцинацией и теперь меня отпустило. Я не дал этому зрелищу времени испугать меня. Круто развернулся, резко захлопнул за собой дверь и в ярости бросился к выходу из больницы. Едва оказавшись в машине, выдернул из кармана прихваченный с собой диктофон, остановил его и перемотал пленку. А потом, поехав к дому, нажал на «Воспроизведение», чтобы выяснить, что на нем записалось и записалось ли вообще.

Хотелось бы мне сказать, что это принесло результат, – но увы, если у меня и оставались какие-то надежды, что мне удалось собрать железные доказательства того, что я все-таки не сошел с ума, то меня ждало горькое разочарование.

Вы наверняка уже догадались, что именно я услышал: свой собственный голос и свои собственные гневные протесты записались совершенно четко. Но насмешливых, ехидных ответов Твари ждал я совершенно напрасно. Вместо этого из динамика диктофона доносились лишь испуганные мольбы – знакомый пронзительный мужской голос, хрипловатый от долгого молчания, но в остальном совершенно обыкновенный.