Пациент

Следующие три ночи Лейман с трудом мог уснуть. Он горстями закидывал в себя снотворное, но ничего, кроме головокружения и тошноты, не получал. А если и засыпал, то видел сны настолько жуткие и кровожадные, что тут же вскакивал, менял мокрые простыни, пижаму, выпивал стакан воды, и всё повторялось вновь.

Последнее сновидение заставило доктора даже разрыдаться, как только он поднялся с кровати. Он видел себя лет десяти. В те годы у него были неуправляемые волосы цвета соломы, а лицо было густо усыпано яркими веснушками. Он гулял по заброшенному полю, что ширилось сразу за железной дорогой. На идеально голубом небе оранжевым штампом над головой светило тёплое солнце. Здесь часто шатались мальчишки, любившие наблюдать за железными гусеницами поездов. Кто-то подбрасывал камни или монеты под проносящиеся составы. Те, кому надо было поддерживать свой статус хулигана, часто спускали штаны напоказ проезжающим мимо пассажирам. Во сне доктор Лейман (а тогда просто Билли) гулял в одиночку, напевая под нос любимую песню «Моя милая малышка». Внезапно на путях вдали он увидел человека. Билли отправился на помощь. Человек становился всё отчётливее – он лежал поперёк и явно хотел проститься с жизнью. Билли бросил взгляд на пластмассовые синие часы на руке, что подарила ему старшая сестра. Стрелок на циферблате не оказалось, но появилась странная уверенность, что через десять минут здесь будет скоростной до Бостона. Он помчался быстрее ветра (хотя во сне никакого ветра вообще не ощущалось). Ноги едва двигались и проваливались, словно ступали на толстый поролон. Но он всё же успел. Поперёк путей головой и ногами на рельсах на боку лежал он сам, только тридцатисемилетний. Бледные тонкие губы были едва приоткрыты. Глаза застыли, будто видели перед собой нечто ужасное, что намертво его парализовало. Тяжёлое дыхание прерывалось короткими стонами.

– Помоги, сучонок.

Билли на миг замешкался, видя свою постаревшую копию, но быстро пришёл в себя и бросился спасать Леймана-старшего. Подойдя ещё ближе, он понял, что доктор ничем не связан, руки и ноги его свободно лежат на рельсах.

– Вас заморозили? – спросил он озадаченно.

– Что ты несёшь, гадёныш?! – вдруг разразилась его копия, у которой на лбу выскочила фиолетовая жила, – просто спаси меня!

– Что мне надо сделать? – Билли уже хотел разрыдаться.

– Жалкий сопляк! Ты никогда не был ни на что способен! Твоё дело – скулить, когда тебя бьют под зад все кому ни попадя! – не унимался Лейман.

Билли наклонился над взрослым собой, схватил его за запястье и попытался потянуть в сторону. Туловище не сходило с места. Мальчик бросился к ногам, но их не получалось даже столкнуть. Тело было будто примагничено.

– Как я и думал, – продолжал оскорбления Лейман, глядя как вдалеке показалась маленькая точка, которая очень скоро должна была обернуться скорым поездом до Бостона, – ты – ничтожество! Если ты чего-то добьёшься, то только путём обмана, – доктор стал жутко и раскатисто хохотать.

– Что мне делать?! – прокричал Билли, круживший вокруг доктора.

– Режь!

– Что?

– Голову режь! Забери хотя бы её, придурок!

Билли стоял за спиной Леймана-старшего и смотрел туда, куда уставился и он. Поезд приближался. Трясущимися руками он засунул левую руку в карман. Дядюшка Рик неделю назад подарил ему складной нож с драконом на деревянной рельефной рукоятке. «Теперь ты будешь самым крутым. Только не говори о нём отцу», – добавил дядя.

– Режь! – завопил под ногами доктор.

Билли присел на колени и нажал на кнопку – лезвие выстрелило наружу. Слезы градом стекали по полыхающим щекам. Рельсы пробило дрожью. Билли крепко сжимал рукоятку и рыдал. Сердце бешено колотилось.

– Режь! – заорал Лейман-старший ещё раз и извергнул животный крик.

Билли упал на колени и с размаху воткнул нож в горло. Кровь залпом залила ему ладони. Доктор продолжал его бранить, однако голос стал сиплым и в конце каждого ругательства раздавался протяжный свист. Поезд тем временем приобретал очертания. Серебристый червь проворно полз на встречу к ним. Билли принялся пилить шею. Захрустели сухожилия и хрящи. Ладони стали тёплыми и липкими. Поезд железным кулаком грозился стереть с лица земли сразу двоих представителей одного человека. Вдруг нож упёрся в кость. Рука принялась отчаянно пилить преграду. Скрежет заглушался стуком железных колёс. Лейман неистово орал. Билли высушил до остатка глаза и просто всхлипывал. В момент, когда металлическая морда локомотива была в секунде от них, он проснулся.

Доктор ходил по квартире словно заведённый. Это всё его новый пациент Питер Эвридж. Доктор не знал, что с ним делать. Просто выслушать второй раз не выйдет. Ему надо предложить альтернативное мнение.

Я изобрёл метод.

К тому же, Эвридж имел серьёзные проблемы с головой. Но по манере говорить, держать себя он не походил на глупого богатенького бизнесмена, который от безделья начал убивать.

Метод.