Паучий престол I (СИ)

Конечно же, можно было не смотреть. Саске и не хотел смотреть – не было в теле Инудзуки ничего такого, за что бы мог зацепиться его придирчивый взгляд – но не смотреть почему-то не получалось. Возможно, в нем говорил банальный интерес – обнаженная деревенщина, не диво ли? Но, скорее всего, он был просто слишком шокирован, чтобы отвести взгляд или же хотя бы не пялиться столь откровенно и бесстыже. Да, он не рассматривал фотографии и изображения голых парней, но это ещё не означало, что он не видел обнаженного мужского тела. Кстати, нужно было признать, что многие, но не Саске, конечно же, могли бы позавидовать этой рельефу мышц этой деревенщины, даже за сотню часов в спортзале не добившись подобных результатов.

Саске не любил сравнивать. По его мнению, каждый человек индивидуален, а стремление к созданию кумира или же соответствию каким-то стандартам – это просто тот буй, за который цепляются утопающие, не способные войти в собственное русло и потерявшие свою индивидуальность, но, как говорят, один раз не показатель. И Саске сравнил, понимая, что обнаженный Киба значительно уступает одетому Наруто. Да, шатен был жилист и под его кожей довольно искусно проступали мышцы, но это была лишь констатация, а не восхищение, как и не трепыхнулось ничего у него внутри от созерцания широких плеч и рельефного торса, как и не впечатлил его… в общем, Саске решил забыть о том, что он вообще, пусть и на секунду, опустил свой взгляд ниже пояса парня.

- Что, гарадской, - Инудзука, уперев руки в бока, хохотнул, - перевелись в ваших-то мегаполисах истинные мужчины? – Киба прищурился, а Учиха напрягся, прям-таки кожей чувствуя, как вокруг шатена закручивается воронка черного остроумия.

– Знаешь, как у нас говорят? - Инудзука даже секунды не оставил ему на ответ, сразу же продолжая. - “А у нас в Техасе все большое”, - шатен демонстративно качнул бедрами. - Вот тебе и, так сказать, живое доказательство, - Киба ожидаемо рассмеялся, а Саске вспыхнул, невольно, конечно же, потому что, во-первых, это было откровенное издевательство, а, во-вторых, потому, что, отчасти, Инудзука был прав.

Кто его знает, как там Техасу, а шатену было чем похвастать. Естественно, он не смотрел, не видел и не краснел, просто покосился чуток в сторону… пару раз, да сидел слишком близко возле костра… метрах эдак в пяти. Была ещё и третья причина – Наруто. Почему-то его близость будоражила намного больше, чем вид обнаженного Инудзуки. А ещё эта близость была неуместной, вынуждая Саске сидеть, как на иголках: пусть Намикадзе либо сядет нормально, либо же таки положит голову ему на колени, чтобы ему не приходилось гадать, каково же выражение лица парня было тогда-то, есть сейчас или же будет в следующий момент. Впрочем, стоило ещё напомнить себе и о том, что это могло быть всего лишь представление для одного, но очень важного зрителя, на что, кстати, все указывало прям таки с кричащей ясностью. Или же Инудзука, и правда, шел только напролом, даже не догадываясь о том, что есть такое понятие, как рамки разумного.

- В бой, - спустя несколько томительных секунд, словно он выжидал что-то важное и значимое, с толикой сожаления и долей разочарования выдохнул Инудзука. Саске снова воспринял этот камень в свой огород, будто Киба был разочарован именно тем, что не добился либо желаемого результата, либо устраивавшей его реакции на свою провокацию, и с этим, определенно, нужно было что-то делать, потому как мнительность – первый шаг к неуверенности, которая порождает комплексы, неуместные для него, как для безупречного всегда и во всем Учиха Саске.

Киба развернулся и медленно побрел к озеру, правда, сделав несколько шагов, прибавил скорости, переходя на бег, и уже спустя миг послышался боевой клич и всплеск воды, а на глади водоема остались лишь расходящиеся в стороны круги. Он бы так не смог. В смысле, не нырнуть в озеро, а обнажиться перед другими, хотя о подобном стоило говорить только в этой, конкретной, ситуации. Он – идеален. В его теле и внешности нет изъянов – это доказано не одним конкурсом красоты, не одной съемкой для журналов и не одним участием в модельных показах, но именно здесь, в деревне, сейчас, в обществе этой троицы, ему было нечем крыть правду, в которой пришлось признаться самому себе.