Паучиха. Личное дело майора Самоваровой

И дело было не столько не в сложностях, связанных с опекой, справками, неизбежными новыми расходами и хлопотами, дело было в том, что внутри нее не было ни капли любви к несчастной девчонке.

И Анька ее не любила.

«Из таких, не по годам серьезных, самостоятельных девочек, — думалось Самоваровой, — вырастают отличные руководители: жесткие, немногословные, способные, видя насквозь, быстро выхватить суть. Но таких, увы, никто не любит. У них словно бы уже при рождении отсутствует какая-то важная часть души».

Внезапно острая, нереальная в своем праве на существование мысль, пронзила все ее существо!

Она схватила телефон и, проигнорировав три сообщения от доктора, набрала домушнице.

Шансов, что старуха вспомнит, было немного…

— Алло! — быстро ответив на звонок, соседка сначала откашлялась, затем издала какой-то бодрый, похожий на мягкий «хрюк», звук.

— Варюша, ты? Слушаю!

— Маргарита Ивановна, — без вступлений начала Самоварова, — как звали мужчину Ольги Рыбченко, того… который отец Регины?

— Ой, моя дорогая, ну и вопрос! Ты, как всегда, в своем репертуаре! Погоди, сейчас сантехника провожу, перезвоню!

Карпенко Марина Николаевна, выросшая в детдоме.

Регина Рыбченко, отправленная в детдом с тем же номером.

Нет, совпадение… Полный бред!

Той зимой она ходила к заведующей с фиолетовыми волосами и своими ушами слышала: Регина, дочь Ольги, умерла от двустороннего воспаления легких.

В вагон зашел испитой попрошайка.

— На операцию! Матушке родной на операцию! — не в силах придумать хоть что-то еще, сиплым голосом заученно выкрикивал он.

Никто не отреагировал — девушка, прижав к себе сумочку, сделала вид, что спит, а мужчина шустро достал из сумки газету и уткнулся в нее носом.

Когда он поравнялся с Самоваровой, в кармане, на ее спасение, завибрировал мобильный.

Что-то прошипев сквозь зубы, тунеядец двинулся в следующий вагон.

— Варь, да Микола его вроде звали… Николай по-нашему.

— Спасибо… — сглотнула Самоварова.

— Все тебе неймется с этой историей… В церковь сходила?

— Пока нет. В больнице была.

— Извела ты себя почем зря… Смотрела на тебя, так и думала, что загремишь. Ты, как и я, до последнего тянешь. С давлением?

— Да.

— С каким?

— Сто сорок на сто… двадцать, — наобум брякнула Самоварова.

— Ой, для гипотоника это серьезный криз!

— Угу…

— Когда заглянешь-то?

— Загляну.

Ольга родила зимой. Дату Варвара Сергеевна не помнила, но было это после Нового года.

Пытаясь унять дрожь в пальцах, она полезла в чат с Никитиным.

Карпенко появилась на свет 10 февраля 1980-го, «олимпиадного» года.

А Регина (совершенно точно!) на год позже.

Или не точно?..

Рыбченко Регина Николаевна и Карпенко Марина Николаевна.

Липкое прошлое, затерянное в вокзальных перронах, прокралось и заполнило всю ее до краев. Тревожные сны, где она, под недобрыми взглядами торгующих самопальными тенями цыганок, пытается кого-то отыскать на безымянных полустанках; запах протухшей еды, детские поломанные игрушки, безнадега… Юрка-алкоголик, сосед Рыбченко, в ту зиму скончавшийся от инсульта. Напряженно-двусмысленные отношения с Никитиным. Привычное безденежье. Туманные перемены, желанные только алчным воронам.

— Нет, быть не может… — говорила она сама с собой вслух.

Кто-то тронул ее за плечо. От неожиданности Варвара Сергеевна вскрикнула.

Широко улыбаясь, над ней навис мужик в клетчатой кепке.

— Варвара Сергеевна! А я все гляжу: ты — не ты! — довольно лыбился он. — Прости, что напугал.

— Батюшки, Витя, ты что ли?!

Вглядываясь в отекшее, с набрякшими «почечными» мешками лицо, она с трудом узнала в нем водителя из ее отделения.

Витька пришел к ним в начале двухтысячных совсем молодым, после армии, пацаном.

Сметливый и шустрый, он, помнится, любил травить анекдоты и беспрерывно жвал жвачку.

Волочился за всеми девицами — красивой замужней секретаршей тогдашнего шефа, задастой дознавательницей и даже чахоточно-костлявой, с распутными глазами, уборщицей.

Витька был шумный, но беззлобный, и большинство в отделении относились к нему с симпатией.

— Приехали, конечная! — Он неловко помялся, но все же решился протянуть Варваре Сергеевне свою потную ладонь. — Хватайся, давай! Бледная ты какая-то. Нормально у тебя все?

Двигаясь с Витьком по перрону, Самоварова охотно поддерживала разговор с человеком из не такого уж плохого и даже счастливого прошлого.

Рассказывая ей несмешные анекдоты, он сам же над ними смеялся, и его пивной, обтянутой старенькой курткой живот, хохотал вместе с ним.

Простившись с ним на стоянке, Варвара Сергеевна задумалась о том, что всего полчаса назад, не узнав, видела его совершенно другим.

А сейчас вчерашний солнечный, шустрый Витька прыгнет в метро и снова станет унылым возрастным толстяком, оставившим себе право лишь на случайные вагонные фантазии…

Сев в такси и продиктовав водителю адрес, она первым делом ответила доктору.

«Все хорошо. Буду к вечеру».

Вопреки ее ожиданиям, Валера не стал тут же перезванивать или морализаторствовать в ответном сообщении. Через пару минут от него прилетело коротенькое и такое ей сейчас нужное: «Жду».