Паучиха. Личное дело майора Самоваровой

«Привет, Мариночка! Все хорошо. Нет, не сильно, мне не привыкать))) Если все же получится попасть на прием к «чудо-женщине», я буду Вам очень признательна, если Вы не забудете узнать, возьмется ли она помочь моей дочери».

Подумав, добавила вдогонку: «Деньги не проблема».

Как только сообщения улетели, Варвара Сергеевна принялась себя уговаривать:

«А что такого?! Марина вне работы особо ничем не занята, сама предложила похлопотать. В конце концов, за спрос денег не берут. Даже если эта неизвестная дама окажется аферисткой, хуже точно не будет! Это же не агрессивная гормональная терапия, а эффект внушения. Анька в своем нынешнем состоянии готова поверить чему угодно… а мысли, как известно, материальны. Да и не больна она ничем серьезным, Потапова бы мне лгать не стала…».

Самоварова уж было привстала с лавочки, но охватившее ее беспокойство настойчиво зашептало о том, что было бы опрометчивым строить серьезные планы на одном только доверии к словам Марины Николаевны.

Усевшись обратно на лавку, она вновь полезла в мобильный и написала сообщение полковнику Никитину, бывшему любовнику, а ныне — другу, с которым не виделась уже больше года. Как раз вскоре после ее встречи с Валерой полковник, начальник отделения полиции, где она оттрубила много лет, наконец подал в отставку. Теперь у него было собственное небольшое сыскное бюро.

«Сереж, набери завтра, как будет удобно».

Если честно, она сама не вполне понимала, о какой конкретно помощи хочет его просить — в голове мешалось «мусорное», как это обозначил доктор, расследование, и вполне оправданные опасения относительно «чудо-женщины», к которой она, все еще сомневаясь, хотела пристроить Аньку на прием.

«Утро вечера мудренее», — выдохнула Самоварова, и, прежде чем набрать код и зайти в подъезд, достала из кармана плаща небольшой флакончик винтажных, подаренных дочерью духов с восточным ароматом.

Доктор терпеть не мог, когда от нее «разило табаком».

* * *

Инфанта плохо помнила, что они ели на ужин.

Так же она плохо помнила, как добралась ночью до дома. В ее голове одной длинной, непрекращающейся нотой тянулось послевкусие их поцелуя.

Ну как, как это было?!

Они вышли из ресторанчика, он проводил ее до машины, сказал, что уже вызвал по приложению такси.

В октябрьском холодке, подсвеченном уличными фонарями и неоновыми вывесками соседних заведений, он неожиданно взял ее за лицо и, прежде чем приблизить свое, целую вечность смотрел на него, будто на редкую картину.

Совсем не так отстраненно, как смотрел на то полотно с одинокой вороной. Он вглядывался так глубоко, будто пытался через бледную кожу лица подцепить на крючок ее душу.

А потом прильнул своими жадными красивыми губами к ее послушному рту. И лодка, заблудившаяся во тьме неизвестной реки, качнулась, накренилась, начала заполняться тягучей водой…

Целиком отдавшись наваждению, они сумели попрать пространство и время, сумели выдернуть из вечности осколок потерянного, без слов и мыслей, рая, в котором не было ничего, кроме слияния двух начал.

Его сила была нежна, ее податливость имела силу.

Когда он наконец отстранился, и она приоткрыла глаза, Инфанта еще долго не могла ощутить под ногами землю.

Он приоткрыл для нее дверцу ее машины.

— Как тебя зовут?

Не успев вспомнить, на каком именно из множества красивых женских имен она остановила свой выбор по дороге в музей, Инфанта назвала настоящее.

— Я тебе позвоню?

Рассыпающимся на хрустальные осколки голосом она продиктовала ему свой номер.

Проезжая мимо Адмиралтейства, она чувствовала себя бездонным, сумеречным небом, без спросу и без сомнений пронзенным шпилем.

А ночью случилось вот что.

Жаруа, этот помоечный найденыш, обиженный ее поздним возвращением, не удосужился встретить хозяйку и отсиживался у себя в каморке. Она знала — во сколько бы ни пришла домой, слуга не засыпал до ее возвращения.

Впрочем, в этот вечер она его видеть не хотела, равно как и отвечать на падавшие в мобильный сообщения проявившего наконец активность Пети.

А ведь каких-то пару дней назад Инфанта только и делала, что ждала от этого борова любой, даже самой незначительной информации по «объекту»!

Скиллы самостоятельности за те три года, что жила с помощником, она не утратила. Приготовить себе чай, расстелить постель и открыть в спальне окна ей было вполне по силам. Даже обрадовавшись тому, что хмурый Жаруа не путался у нее под ногами, она наскоро заварила на кухне пакетированный ромашковый чай и поднялась к себе.

В душевой кабине пахло хлоркой, немой слуга успел поменять почти закончившийся гель для душа на новый, ее любимый, с терпким ароматом пачули, тапочки, подогретые электрическим полом, были теплыми, а халат — безупречно чистым.

Выйдя из душа и все еще не чувствуя устойчивости под ногами, она, как пьяная студентка, дорвавшаяся до халявного шампанского, упала на кровать.

Проваливаясь в волшебство поцелуя, Инфанта начала дремать. В какой-то момент дверь в спальню приоткрылась, и вошел Жаруа.

Поведя носом над ее постелью, он не навалился, а как собака напрыгнул и точным движением вошел в ее вдруг ставшее влажным лоно.