Паук

Мансур не просто отговорил меня идти на поводу у голоса ярости, он дал мне укрытие и донес смысл, ради которого я каждый день продолжал встречать рассвет и сдерживать кровожадное начало. Понадобился целый год терпения, чтобы сплести паутину из ловушек, чтобы, наконец, выпустить монстра, освободить от оков и истребить всех мразей по очереди.

Главных мразей я убирал с особой жестокостью, без осторожности, потому и попался. Меня выцепили по следам и набрали достаточно косяков, чтобы сшить дело. Так, в двадцать семь я попал в колонию строгого режима, где выживал пять лет.

Встретили меня тепло, с уважением, но нашлись и те, кто искал повод поквитаться.

На воле остались лишь редкие связи, так что я оказался один на один со зверьем.

Большая часть шрамов красуется на теле именно после этой ходки. И я не мог себе ответить, почему так боролся за жизнь, когда и жить, то не ради чего было.

Инстинкт выживания не давали покоя с пеленок — если подыхать то самому, но не дать другим такой возможности.

На волю я выходил с железной шкурой, ожесточенным характером и пустым, мертвым взглядом. Однако амбиции не растерял и волю крепко держал в кулаке, так что смело шагнул в неизвестность, где от жизни остался один пепел. Слава все еще работала на меня — быстро нашлись добрые люди, которые помогли восстановиться и адаптироваться Я наладил связи, — закрепил положение, выстраивал все с кирпича, однако больше не имел лишних страстей и соблазнов. Больше не рвался хапнуть больше, прыгнуть выше или забрать чужое.

В городе я считался криминальным авторитетом и имел уверенную репутацию.

Меня звали на разборки, заманивали в долю и я избирательно принимал участие, только чтобы сохранять влияние и прочные связи, чтобы не оставаться в долгу. В основном тратил потенциал на себя. Открыл охранное агентство, нанял заинтересованных ребят, занялся недвижимостью и издалека следил за своим сыном.

Совсем недавно ему исполнилось шестнадцать. Он не знает, кто его отец и что он все еще дышит. Эта боль уже не так разъедает кислотой душу. Но все равно, стоит взглянуть на его фото в Fасеbоок и ребра сжимает до хруста неведомая сила.

Это мой заслуженный ад. Моя участь. Столько лет это служило мне хорошим напоминанием о том, на что я не имею права. Кто второй раз подпишется на ад?

Только безумец, который не усвоил урок. А я слишком хорошо его усвоил.

Для всего есть причины.

За пять лет доступ в дом Арбатова получила только одна женщина. Она заслужила доверие и устраивала меня по всем пунктам. Прямо как комфортная иномарка. И самое главное, что я к ней не был привязан. Я трахал ее, обеспечивал и никогда не давал заблуждаться по поводу своего места. Наши дороги разошлись спустя три года, по обоюдному согласию.

Остальные связи всегда находились по другую сторону границы и довольствовались тем малым, что получали. Умными были, опытными — предупреждали "последствия" редких встреч. Ошибок не допускали, ибо знали, как могут поплатиться. Циничность и хладнокровие расползлось инфекцией на все области моей жизни. Я не привык нянчиться, не давал второго шанса и не проявлял снисхождения.

Даже к Кате. К той, которую сам привел к себе в логово и позволял больше, чем кому бы то ни было.

Слишком долго в душе царила пустота, плотное черное месиво, которое не пробить. Я жил с инеем вместо крови и не собирался рушить установленный баланс, но все равно выбрал ее для себя. Я верил, что молния не ударит в одно место дважды, что на пепелище трава не растет, но оказалось, зачатки уже пробивались под засохшей землей. И теперь, когда я знаю, что Катя у них, они вершат возмездие и вонзаются в обугленное сердце терновыми прутьями.

По молекулам строят в голове переворот, переоценку, переосмысление, когда та, что занимала лишь отведенную роль в моей реальности, вдруг стала самым главным смыслом.

Не имеет значения, с чего все началось, важно то, кчему все пришло.

Точка перемен уже настигла меня. Второй раз.

Пуля, застрявшая в плече, сверлила кость и распространяла ноющую боль по всей руке. Костян сидел на пассажирском и не уставал ворчать, осуждая мое рвение рулить самому. Рану то он успел пережать, да шальная хреново зашла, а литр крови не вернешь.

Стрелка все чаще ложилась на двести, и мне было плевать, даже если я въ*бусь на каком-нибудь крутом повороте. Нутро варилось в кипятке из-за того, что слишком поздно вышел на связь и узнал о промахе охраны. Слишком поздно они — повезет, если я сдохну раньше, чем мы встретимся — поняли, в чем дело.

Я думал меня невозможно выбить из колеи. Уже ничем не удивить старого волка, да и опасно для жизни — только безумец осмелится бросить вызов! Но судьба любит в самый подходящий момент хватать за яйца и оказалось, на мой век такой нашелся.

Хитрый-хитрый вымесок.