Паук из Башни

Я крутанул тумблер, контролирующий клапан Фонгенхоффа, заставляя его закрыться, и второй тумблер, который добавляет в топку порцию алхимического спирта. Ртутные термометры показали огромный скачок температуры в топке, уровень давления пара в бойлере увеличился соответственно, но клапан Фонгенхоффа оставался закрытым (сверхпрочная перегородка, которая держится под давлением столь сильным, что любой другой клапан сорвало бы через несколько мгновений)! Потянулись секунды процесса нагнетания пара, в течение которых стимер начал сбавлять ход. Эта процедура очень опасна и требует солидного опыта в вождении, которым я не располагал. Проблема в том, что если бойлер не выдержит давления до раскрытия клапана, он взорвется, а если я раскрою клапан слишком рано, то не получу нужного ускорения. Учитывая габариты двигателя этого стимера, второго шанса не будет, придется перезаполнять бойлер водой, а это драгоценное время! Я щелкнул тумблером, раскрывая клапан, и ударная струя пара устремилась во внутренности повозки, заставляя с бешеной силой работать поршневые цилиндры. Стимер разогнался до восьмидесяти километров в час, и на этой безумной скорости внутри дребезжащего металлического гроба я промчался по ночным улицам Блакхолла, с трудом попадая в повороты! Когда бойлер выдохся, мы оказались в двух улицах от «Розового бутона».

— Останься здесь, ты и так пострадала выше всякой меры!

— Я не отпущу вас, хозяин, — твердо ответила горничная, покидая салон.

Ее левая рука болталась плетью, из ран сочилась черная, как нефть, кровь. Я скинул с себя плащ и накинул на нее, скрывая повреждения, и мы ринулись по зимнему городу от одного островка фонарного света к другому. Ночь началась, поэтому, когда мы добрались до публичного дома, его уже открыли. Мы прошли через ворота по освещенному саду и, испугав Роба Хешли, огромного ночного привратника, вошли в палаццо.

Свет, приглушенная музыка, смесь дорогих духов, смех, голоса. На первом этаже находятся развлекательные залы, столы для покера и бриджа, уютные закутки для желающих выпить и поговорить в приватной обстановке. А еще девушки. В основном человеческие, но, если верить моему предшественнику, находились среди верхушки нашего общества любители сильных и мохнатых женщин из люпсова племени. Не знаю, кем надо быть, чтобы польститься на такие клыкастые сокровища… Хотя нет, знаю всех поименно.

— Тан л’Мориа?! — пискнула Инреш. — Наденьте маску, скорее!

— Брось, малышка, меньше меня эти таны и господа уважают только ратлингов. Страх не в счет. Вижу, у вас тут ничего необычного?

— Все как всегда, мой тан. На вас смотрят.

— Пусть. Не провожай нас.

Мы пошли в отдаленную часть палаццо, подальше от «рабочей зоны». Несмотря на то что, добравшись до «Розового бутона», я не обнаружил ни разрушений, ни их жертв, тиски тревоги не разжались. В комнате Инчиваля было темно, и хотя я неплохо вижу в темноте, спасибо отцу, перед глазами словно ползали серые муравьи. Усталость, нервное перенапряжение, вот и рука дрожала, не решался взяться за револьвер. Я приблизился к кровати и замер, готовый в любой момент вынуть из трости клинок.

— Бри? Ты чего?

— Инч? Себастина, зажги свет.

Моя горничная ловко зажгла керосиновую лампу одной рукой и поднесла ее ко мне.

— Где я? В «Розовом бутоне»?

— Ты добрался.

— Слава Силане! Думал, врежусь во что-то и подохну на полпути!

— Что-нибудь болит?

— Как ни странно… нет! Только слабость!

— Подожди, сейчас разбудим твоего врача, думаю, он сразу же…

— Хозяин. Мэтр Оркрист не спит. Он не дышит.

— К двери, никого не впускай.

Старик действительно не дышал, пульса не было, тело приобрело комнатную температуру. Вопреки распространенному мнению, трупы не становятся холодными сразу. Они, теряя жизнь, превращаются в неодушевленные предметы, которые, являясь неплохими проводниками тепла, перенимают температуру окружающей среды.

— Судя по цвету лица, температуре тела и размеру пятна слюны на лацкане пиджака, он умер примерно полчаса назад. Хотя последний параметр может оказаться не слишком точным, он мог пустить слюну и во сне.

Я заглянул в рот покойному, осмотрел его брюки, затем шею, проверил волосяной покров головы.

— Следов отравления не замечено, цвет ротовой полости бледный, но естественный, ослабления сфинктера не произошло, опять же он мертв недавно, никаких телесных повреждений на шее или голове. Предварительный осмотр показывает естественную смерть от старости либо смерть от разрыва истончившейся стенки артерии в голове. У него была аневризма, он мог умереть в любой момент.

— Знаешь, смотреть на тебя со стороны, когда ты это делаешь, довольно жутко, — поделился Инч.

— А Аноис нравится. — Я накрыл лицо мага пледом. — Возьми, я стрелял три раза.

Инч непонимающе посмотрел на протянутый револьвер.

— Некогда объяснять! Просто будь готов защитить себя! Себастина, быстрее!

По пути наружу я поймал Инреш и приказал ей немедленно отправить кого-нибудь к ближайшему посту констеблей и сообщить им адрес, продиктованный мной.