Паук раскинул сеть (СИ)

  Граф, вопреки ожиданиям, принял Эллину не в кабинете, а в гостиной. Рядом с ним сидела супруга - полная противоположность рослому рыжеволосому мужу. Чуть поодаль пристроился в кресле молодой человек - очевидно, сын. Он пошёл в мать - такой же утончённый блондин с пушком на подбородке. Интересно, как выглядит юная графиня, чей облик предстояло принять гоэте?

  - Хорошо добрались? - граф вежливо улыбнулся и указал на стул.

  - Спасибо, не жалуюсь, благородный сеньор, - Эллина тут же заняла предложенное место.

  Начало разговора понравилось, похоже, страхи встретить высокомерного дворянина напрасны.

  - Полагаю, вам сообщили условия?

  Эллина кивнула, достала договор и протянула графу. Тот, так и не пожелав представиться, мельком глянул на бумагу и подтвердил: дворецкий всё указал верно.

  - На мою дочь Юлию взглянете позже. Тот человек приедет во вторник. Уж постарайтесь, - он выделил голосом последнее слово, - чтобы он никогда больше здесь не появился. Нужен грубый и решительный отказ.

  Гоэта заверила: всё сделает в лучшем виде, и попросила рассказать о кладе.

  - Это уж вы, голубушка, сами, - вступила в разговор молчавшая до той поры графиня. - Вы ведь гоэта.

  Эллина спокойно выдержала презрительный взгляд - а вот и спесивая дворянка - и промолчала. Теперь стало ясно, за что даётся столь щедрее вознаграждение.

  - Что-то ещё? - слово вновь взял граф.

  - Пока нет, благородный сеньор. Разве... Когда приём, для которого потребуется иллюзия?

  - Завтра. Супруга всё опишет.

  - Чтобы вышло качественнее, нужны настоящие драгоценности, - заметила Эллина. - Я умею делать иллюзии, но не вещи.

  - Будут. Найду какую-нибудь дешёвку.

  Понятно, боится, что гоэта украдёт серьги. Все представители третьего сословия - воры в глазах первого. Сама Эллина, конечно, перебралась во второе, но не далеко ушла от матери-крестьянки. Хотя Брагоньер старательно выбивал из неё простонародные черты, даже нанял учителя, чтобы выправить выговор и манеры любовницы. Заниматься Эллина ненавидела, но с соэром не поспоришь. Он грозился прибавить к этикету уроки танцев. Видимо, Брагоньеру не понравились неуклюжие па любовницы. Эллина ведь предупреждала, но нет, соэр всё равно брал её на великосветские приёмы.

  Граф дал понять, что разговор окончен, и гоэта поспешила откланяться. За дверью дожидался слуга, который, к великой радости Эллина, повёл на кухню обедать.

  Подкрепившись, гоэта принялась за дело. Горничную с серёжками и описанием пропавших драгоценностей пока не прислали: - гоэта не сомневалась, графиня пошлёт вместо себя прислугу, - поэтому оставался клад.

  Эллина раздобыла план замка и задумалась, где бы спрятала сокровища. Больше всего ей нравились сад и склеп. Подумав, гоэта решила сначала наведаться к мёртвым. Она побаивалась гулять среди могил в темноте.

  Слуга глянул на гоэту как на сумасшедшую, но нужное направление указал, посоветовав смотреть под ноги. Совет оказался не лишним: одна ступенька обвалилась, и, зазевавшись, Эллина легко могла оступиться и сломать ногу.

  Обойдя склеп, гоэта потрогала все надгробные плиты, проверяя, не сдвинуты ли: не хотелось сюрпризов в виде оживших мертвецов, и присела на корточки с походной сумкой в руках. То самой, куда кидала различные полезные вещи для работы.

  Методом тыка клад не найдёшь, нужно воспользоваться магическим поиском. Оставалось выбрать, к какому способу прибегнуть. Поиск по энергетическим частицам отметался - неодушевлённый предмет. Оставались Большой круг и октограмма Мерхуса. Безусловно, духи дали бы точный ответ, только их вокруг столько, что впору чертить не две, а три охранных линии. Поэтому этот вариант Эллина оставила на потом. Успеет ещё повеселить духов. Просьбы у них всегда на грани добра и зла. О приличиях бестелесные сущности тоже мало заботились.

  Итак, октограмма Мерхуса. Вероятность успеха - пятьдесят на пятьдесят.

  Эллина достала мел и вывела на каменном полу восьмиугольник. Затем вытащила из баночки чистый воск, погрела в руках и смастерила при помощи огнива и зубочистки свечу. Дождавшись, пока она разгорится, Эллина вывела расплавленным воском 'розу ветров' внутри октограммы и водрузила свечу в центр рисунка.

  Настала очередь лаверики. Трава сама по себе источала дурманящий аромат, а, размятая пальцами, и вовсе заполнила специфическим запахом весь склеп. 'Заодно и воздух приятнее стал, - подумала гоэта. - А то одна сырость и тлен'.

  Постаравшись избавиться от посторонних мыслей, Эллина наклонилась, выдохнула в траву: 'Мне нужен клад предков графа' и щедро посыпала огонь лаверикой. Он предсказуемо зашипел, повалил дым, но всё шло по плану.

  Сосредоточившись, максимально отрешившись от реального мира, Эллина шагнула в октограмму, втянула дурманящий запах и погрузилась в подобие транса. Терпкий аромат лаверики проник через ноздри в горло. Его слегка засаднило, но перед глазами гоэты уже стояла тепловая карта мира.