Паутина

— Конечно, я прав, дочка, — рассмеялся он. — Ну, подойди же. Когда ты ещё будешь дома… Ты ведь, наверняка, прямо из замка поскачешь дальше.

— Да, — Фиона встала и подошла к отцу. Пока они прощались, графиня Клаудия проводила меня в комнату и раскрыла гардероб.

— Прошу, миледи.

— Что? — переспросила я.

— Умоляю, не стесняйтесь. Сейчас мы подберём вам великолепное платье для бала. Ведь это — ваш первый бал в нашем мире.

— Судя по всему, это вообще мой первый настоящий бал, — графиня улыбнулась:

— Ну, тогда…

Сидя в карете рядом с одетой в шёлковое платье Фионой, я чувствовала себя настоящей Золушкой. Да и туфельки у меня были хрустальные, те самые. Всё-таки отважившись придать им первоначальный вид — бал всё-таки — я теперь то и дело поглядывала на свои ноги. Безусловно, я не удержалась и ввела одно усовершенствование, незначительное… Теперь они были небьющиеся, а в целом — настоящая принцесса. Конечно, причёска из-за коротких волос у меня была не такая шикарная, как у Фионы, но графиня Эдельвейс и все служанки украшали нас с Фионой, как любимых кукол. На мне было замечательное розовое платье, расшитое жемчугом — ручная работа, между прочим. На Фионе было платье синего шёлка, в волосах, вместо шляпки — вплетено павлинье перо. Она вообще была очень хорошенькой, даже красивой, но в этом платье — не надо было никаких слов — я выходила на второй план. Но я была так рада, рада всему, что со мной происходило. Как приятно было видеть вытянутое лицо Макса, с каким удовольствием мы прошли мимо стражников у входа в главную залу и как здорово было наблюдать за тем, как чопорные старые леди следят за нами, не смея оторвать глаз.

В великолепной зале было светло, как днём. С потолка свисали огромные люстры, убранство столов у стен превосходило все ожидания. В центре зала было пусто — гости ожидали объявления о начале танцев. На противоположной стороне стоял молодой человек в синем камзоле. У него были белые, как снег, волосы и серые глаза, на носу — очки в модной некогда в Москве оправе.

Кирилл подошёл к нам у самого входа и провёл к своему кузену через весь зал. На принце был белый, расшитый стразами камзол, его волосы были прилизаны, а глаза светились восторгом. Он встал между мной и Фионой, протянул нам руки, и мы проследовали дальше представиться герцогу. Подойдя к блондину, Кирилл подозвал Макса и Кэт, они подошли, и он по очереди их назвал. В тот момент я почувствовала себя товаром на базаре:

— Прошу, графиня Катерина Лесс, — Кэт поклонилась и отошла в сторону. Граф Максимилиан Таре де Анжу, — герцог фон Эйбен протянул ему руку, сухо проговорил: «Я был знаком с вашим отцом. Большая честь…» и красный, как рак, Макс отошёл в сторону. Кирилл продолжил. — Графиня Фиона Эдельвейс, мой личный ангел-телохранитель, — добавил Кирилл, когда Фиона отошла. — Ну, а теперь, разрешите объявить начало бала. Лена…. - он протянул мне руку и провёл вперёд, когда одна старая перечница, вся в бантах и рюшах, перегородила нам дорогу и, уставясь на меня через монокль, громко проговорила:

— Принц, но позвольте!.. Кто эта юная леди с вами?

— Маркиза, разрешите мне пока это оставить тайной, — Кирилл немного замялся, но пошёл дальше, сделал знак музыкантам, и те заиграли вальс.

— Не смущайся, — улыбнулся он. — Она всё время лезет не в своё дело.

— Не хочешь меня представлять? Почему? — попыталась заигрывать с ним я.

— Я хочу оставить тебя, как сюрприз. Знаешь, ты очень понравилась моему брату. Представляю, что он скажет, когда узнает, как тебя зовут.

— А что не так с моим именем? — Кирилл молчал, загадочно улыбаясь.

— Когда нас попросят, я представлю тебя герцогиней.

— Это же неправда, — замялась я.

— А вот и нет… Я же принц, — не без гордости напомнил он и ненадолго замолчал.

— Расскажи мне про своё детство, — вдруг попросил он.

— Зачем тебе?

— Интересно.

— Я почти ничего не помню — мы с мамой всё время переезжали. Сначала Красноярск, потом Мурманск, Питер, снова Мурманск. Потом уже не помню, и всё за полгода. Представляешь, сколько мы до этого мест поменяли? Мне одиннадцать лет было, когда мы попали в Москву. Там она вышла замуж, родила Таньку. Ты с ней говорил тогда, по телефону.

— Да, я помню, — вальс постепенно умолк. Обстановка было отнюдь не доброжелательной — нас окружили со всех сторон; народ, молча, но весьма настойчиво, требовал зрелищ. К нам подошёл хозяин замка:

— Миледи, — он протянул мне руку.