Паутина

Когда впереди замаячил волшебный сад, я думала, что от волнения лишусь чувств, но и это чувство было несравнимо с тем, что охватывало меня при мысли о том, кто мог ждать меня в замке. Въехав в рощу, мы спешились, и, внимательно оглядываясь в поисках застывшего гнома, побрели к водопаду.

Потоки воды блестели на солнце мёртвым светом. Всё то же величие отдавало какой-то показной салонностью. Никодим стоял на корточках, любуясь своим отражением в воде. Я уже приготовилась перенестись в шкалу Брутуса, как Лена меня остановила. Она придирчиво осмотрела место предполагаемой схватки и предусмотрительно откинула в сторону все сучки и веточки.

— Готова? — спросила, наконец, она; я кивнула, и тогда Лена звучно щёлкнула пальцами.

От быстрой смены обстановки у меня немного закружилась голова. Рядом зашумела вода, воздух вновь наполнился запахом цветущих деревьев. Гном мгновенно обратил на нас внимание, отскочил в сторону, словно кузнечик, и теперь поглядывал на нас с немалой долей настороженности. Не надо было быть очень наблюдательным, чтобы заметить, что пальцами в траве он ищет подходящее оружие. Ничего не найдя, он встал с колен и, глядя на нас как на врагов народа, сделал пару решительных шагов вперёд. Оказавшись перед нами лицом к лицу или, как бы поточнее выразиться, пупок к носу, он громко кашлянул, напустил на себя угрожающий вид и проговорил:

— Кто такие? Что тут делаем? Отвечаем чётко, внятно, желательно наклонившись, — прибавил он пониженным голосом.

Лена послушно наклонилась, уперев руки в колени, и, встретившись с гномом глазами, проговорила:

— Елена фон Милош. А ты, карла, давай ящик. Мы спешим.

Как ни странно, на «карлу» Никодим совсем не обиделся — видимо, почувствовал в Лене настоящего противника. Он лишь утёр нос грязным платочком, встал на мыски, прошептал ей что-то на ухо и побежал в кусты, видимо, доставать шкатулку. Я с подозрением посмотрела на подругу. Она, всем своим существом, пытаясь справиться с распиравшим её хохотом, проговорила:

— Он сказал, что ты шпиёнка, хотела выдать меня за себя, но он сразу тебя распознал и, как только я велю, поможет тебя схватить, казнить, а потом долго мучить. Именно в этой последовательности, — объявила Лена, нарочито коверкая слова.

— Уголовник, садист, нечисть вшивая, весь мхом зарос, — продолжала тираду раздосадованная я. — Маразматик с манией преследования!..

Меня прервал появившийся Никодим. В одной руке он держал шкатулку, в другой — как можно было догадаться — палку. Я недоверчиво осмотрела и то и другое; Лена, поняв меня без слов, сначала вырвала у отпирающегося гнома палку, бросила её в озеро, а потом взяла в руки шкатулку. «Ну и с чего тут начать?» — проговорила она, осматривая шкатулку сверху донизу. Пока она с ней копошилась, Никодим не сводил с меня взгляда. Мы готовы были наброситься друг на друга, исчерпав про себя весь запас ругательств в адрес друг друга, как вдруг Лена открыла шкатулку.

— Это тебе, — она протянула мне старый, покрытый ржавчиной ключ; на самом дне шкатулки, затянутой чёрной тканью, я заметила белый кусок бумаги. — А это мне… — тихо проговорила Лена, разворачивая письмо.

— От кого? — затаив дыхание спросила я.

— От мамы с папой, — дрожащим голосом ответила Лена. Она вся была в чтении, и я просто не могла её прервать. Ни разу после случившегося я не спрашивала у неё, что было в том письме. Зачем? Если, как только она впоследствии доставала его, чтобы просто переложить с места на место или перечитать выученные наизусть строки, на глаза её наворачивались слёзы…

— Я пожалуй, пойду, — тихо промямлила я, чувствуя себя с каждым словом всё глупее и глупее. Лена едва заметно кивнула, и я, забравшись на лошадь, совершенно забыв про шкалу Обратуса, понеслась в сторону замка. В руке был зажат старый ключ. Так оно и должно было случиться, я словно возвращалась на десять лет назад, туда, где великие маги и волшебницы вели свой бой за счастье своих детей. Всё происходило теперь так, как должно было быть, как было ими запланировано давным давно. Мне должен был дуть в лицо этот ветер, рядом должны были пролетать птицы, всё должно было вернуться к жизни так же внезапно, как вернулась к жизни я.

Дышать, дышать полной грудью, дышать до боли в рёбрах. Скакать так быстро, как может конь, а если нет — ещё быстрее. Шкала Обратуса — шкала магического времени, но какое волшебство, если я спешила к своему отцу?! Какое волшебство, если и без него я могла обогнать полёт мысли, полёт фантазии…

Сен-Дельжотар предстал передо мной в своём былом могуществе. Не было тех угрожающих форм и очертаний, ничего такого, что могло бы внушить опасения или отпугнуть. Мне навстречу прямо из ворот крепостной стены замка вышел слепой монах, лаяла собака. Салтык выбежал на дорогу, и моя лошадь встала на дыбы. Я спешилась, оббежала счастливого от чего-то пса и направилась к дверям замка. Отец Филипп перегородил мне дорогу:

— Куда вы?! Стойте!

— Уйдите! — попыталась отвязаться от него я. — Уйдите, отец Филипп! У меня есть ключ! Там он! Я знаю!..