Паутина

— Да мы единомышленники, Славик… — затянулся, вдыхая сигаретный дым. Так и не бросил после смерти Лены. — Ну ничего, у нас все впереди. Ублюдков на наш век хватит…

— Да, это точно…

Я знаю, что мы оба подумали об одном и том же, цель теперь была одна. Ахмед… Личное проклятие Воронов. Бессмертное зло. Но мы и не такое зло живьем закапывали. Внезапно Изгой напрягся, прислушиваясь, и рванул к мониторам.

— Твою мать, ахмедовские головорезы на подъезде уже… Пойду Макса звать. Уходить надо.

Брат вышел, откатывая рукава, одежда перепачкана вся, пальцы в крови, мог бы — наверное, умылся бы ею. В глаза друг другу посмотрели и попрощались мысленно. Теперь квиты. Ничего друг другу не должны. Он месть довел до конца, мы в расчете. Повисло на секунды в воздухе недосказанность, общие воспоминания, общие огнестрельные и ножевые, общее веселье и горе тоже общее. Но в прошлом. Похерил он все. И сам об этом знает. Где-то дернулось сожаление и тут же сдохло в своей никчемности и бессмысленности. Каждый делает свой выбор сам, и Макс этот выбор сделал, когда пошел не одной со мной дорогой, а параллельной и в своем направлении. А параллельные не пересекаются.

Разошлись по своим машинам и двинулись, выжимая до упора педали газа.

Погоня началась практически сразу, потом огонь открыли. Машины бронированные, все шансы оторваться в принципе есть, до города доедем, а там подкрепление.

Развилку проскочил. Гнал на всей скорости к мосту, не оглядываясь, только в зеркале заднего вида увидел, как резко развернулась машина Макса у самого разветвления. В нее тут же врезались первые два мерса. Из трех других продолжали стрелять. Автоматные очереди, одна за другой, и пули от металла отскакивают, осыпая асфальт раскаленными каплями.

У меня все мысли каким-то дьявольским калейдоскопом, хаосом за доли секунд, но целый ворох. Как в гребаных фильмах, когда кинопленку прокручивают нарочито медленно, чтоб каждая деталь в мозгах отпечаталась. У меня они не отпечатывались, а прожигались. Да так, что голову, как раскаленным обручем стянуло.

Что он творит, бл***? С управлением не справился? Черта с два… Намеренно это сделал. Чтобы мы оторвались. Макс, бл***. Умереть решил? Теперь можно? Ничего не держит здесь… Я смотрю, не моргая, и мысли градом — что подохнет сейчас, так правду и не узнав. Его джип кувырком в кювет от столкновения, а у меня внутри все переворачивается, и взгляд застыл, застекленел. Вижу, как летит его смятая машина вниз. Две другие тачки с оглушительным грохотом по асфальту, высекая искры, катятся, как игрушечные, одна следом за джипом Макса в кювет, а вторая мимо нас вперед прошелестела и взорвалась.

Вспышкой дикой ярости полоснуло — да, пускай сдохнет, раз решил… Так и надо ему. И Дарине легче станет. Не сразу, конечно, но станет. Переживет… Не будет его — и встанет все на свои места.

Думаю, а сам со всей силы по рулю, по тормозам и словно просыпаясь от кошмара, осознавая чудовищность своих же мыслей.

Какое право имею ее жизнью распоряжаться? Чем я лучше отца тогда? Сам знаю же, каково это, когда твоей судьбой играют… Пусть сама убьет его правдой… Пусть сама накажет, вычеркивая из своей жизни. Если я проведу всю свою жизнь, лживо ей улыбаясь, то чего я стою?

Да бред все это. Броня в броне. Игра в лживые прятки с самим собой. Брат мой там. Да, ублюдок последний, но брат. Нас прикрыть захотел, и думал, я его там брошу? Дурак он, если так решил. Что же он творит опять?

Рванул за ручку двери и вышел из машины. Услышал истошный крик Русого:

— Андрей… пригнись… пригнись, бл***. Изрешетят же… Не жилец он уже. Всмятку. Все. Уходить надо.

— Прикройте. Сам проверю.

Я слышу перестрелку, знаю, что могу и не добежать до машины брата, только ноги словно сами несут. Пригнувшись, между тачками наших ребят, отстреливаясь и прислоняясь к машинам.

"Держись там. Держись. Даже не думай сейчас сдохнуть".

Вперед, не оглядываясь, шаг за шагом, быстрее и быстрее, как будто от пуль, которые в воздухе свистят, убежать можно. Я не знаю, какая сила оберегала меня сейчас, только я добрался до его машины без единой царапины. Значит, все правильно делаю. Верно все. Как должно быть. Как сам должен.

Изгой с Русым и парнями как могли машинами траекторию выстрелов перекрыли, и отстреливались.

Несколько мгновений — и еще два внедорожника вспыхнули как факелы. Наши по бензобакам стреляли. Знают свое дело. Из горящих джипов высыпались, словно солдатики из коробки, люди Ахмеда, пытаясь прикрыть головы от града наших пуль.

— Дьвол, — увидел, что та машина, которая следом за машиной Макса в кювет улетела, пылает синеватым пламенем, а к ней из пробитого бензобака уже лужа горючего натекла.

— Андрей, рванет же сейчас. Уходи, — голос Русого доносится, перекрывая рваный свист пуль и крики.

А до меня его слова как сквозь вату долетают, где-то там, где-то далеко, звучат, как зажеванная пластинка. Я то на дорожку эту из горючего смотрю, то на машину Макса. В голове секундная стрелка начала обратный отсчет наших жизней в равнодушном хаосе времени. Уже не впервые. Далеко не впервые.