Паутина

– Но больше всего мы отпускаем им текстиля. И тут есть для вас кое-что интересное. Сказать по правде, ведем мы себя по отношению к южному соседу безобразно. Пользуем как хотим. Заставляем шаха искусственно повышать пошлины на чужие ввозные товары и понижать на русские. Получая тем самым нечестное конкурентное преимущество. Пословица даже такая есть: курица не птица, Персия не заграница. В том смысле, что русская колония. Но малина кончается. В стране уже несколько лет идет война между шахом и сторонниками конституции. Общество расколото, а тут еще кочевые племена возмутились. Они, знаете ли, сделали грабежи на дорогах своим промыслом. Ну, разбили два-три русских каравана. И наши тут как тут ввели войска, будто бы для защиты торговых интересов. А на самом деле…

– Для чего? – насторожился сыщик. – У меня там сын, он военный…

– На самом деле, Алексей Николаевич, чтобы пользовать чужую страну дальше без помех. Ослабление Персии до определенного предела нам выгодно. Слабой страной легче помыкать. Поэтому Россия не противилась деградации шахской власти, но полки и батареи держала наготове. И сейчас там идет необъявленная война.

– Карл Владимирович, ну к черту эту политику. Вернитесь к торговле.

– Слушаюсь. Значит, насчет торговли. Раньше русские купцы везли товары в Персию на свой страх и риск, и выходило так себе. Для торговцев немагометанского исповедания налоги там больше, чем для единоверцев. Получалось неравенство. Потом, армяне всегда лезли в посредники, они ведь повсюду укоренились и люди ловкие. Так что русаку приходилось трудно. Поэтому в тысяча восемьсот девяносто четвертом году Московский международный торговый банк – а это наш главный конкурент в Азии – учредил особую контору. Она называется Товарищество для торговли и промышленности в Персии и Средней Азии. Внесли туда серьезный уставный капитал – миллион рублей. Стали продвигать материи. В пику им Товарищество ситценабивной мануфактуры «Эмиль Циндель» завязало отношения с Учетно-ссудным банком Персии и открыло в Тегеране огромный склад для своей продукции. Следом подтянулись Прохоровы, выстроившие собственный склад в Ширазе, и Морозовы, севшие в Исфахане. Все было неплохо, покуда банк не вошел во вкус собственных операций. И не оттер фабрикантов. Тогда четыре года назад Циндель задумал организовать на паях текстильную экспортную компанию. И предложил поучаствовать в ней крупнейшим московским и иваново-вознесенским мануфактуристам. Мысль понравилась, и тузы создали РЭТ – Российское экспортное товарищество. Учредителями выступили тот же Циндель, а кроме него Рябушинские, Коновалов, Коншин, Кноп, акционеры Богородско-Глуховской мануфактуры. Словом, весь цвет.

– Я слышал, у них дело не заладилось, – уточнил Алексей Николаевич. – На Балканах уж точно.

– Там да, там они прошляпили, – подтвердил Шнауберг. – После Боснийского кризиса девятьсот восьмого года, когда турки обиделись на Австрию и Грецию, они объявили их товарам бойкот. И тут наши экспортеры получили шанс занять нишу. Мог бы выйти прорыв! Но русаки опять зазевались, европейцы как более организованные мигом наполнили своими тканями образовавшуюся пустоту. И все… Но в Персии иначе. Там РЭТ действует вполне успешно. Более того, наши по итогам прошлого года обогнали англичан! Общая стоимость русских тканей, поставленных туда, составила восемнадцать целых восемь десятых миллиона рублей. А британцы привезли только на четырнадцать с хвостиком. Успех, большой успех.

Лыков записал цифры и уточнил:

– Вы говорите, что учредители РЭТ – москвичи и иваново-вознесенцы. А я ищу питерца. Таких среди экспортеров вовсе нет?

– Один есть, – обрадовал сыщика финансист. – А именно – Товарищество Шлиссельбургской ситценабивной мануфактуры.

У Алексея Николаевича возникло ощущение, что во тьме наконец забрезжил свет…

– Можно подробнее об этом исключении? – попросил он.

– А что подробнее? Вас ведь интересуют главные владельцы и руководство?

– Разумеется.

Собеседник обескуражил сыщика:

– Вопрос не ко мне. Товарищество паевое, всех паев тысяча двести. Как они распределены, знают только в дирекции и еще в Министерстве торговли и промышленности. Вот недавно в состав пайщиков вошли североамериканцы. Они очень щепетильны в выборе партнеров, и вишь ты, доверились шлиссельбуржцам. Значит, там полный ажур.

– И все-таки, Карл Владимирович. Вы кредитуете РЭТ?

– В значительных объемах.

– А ситценабивную фабрику?

– Только два-три онкольных кредита на небольшие суммы.

Секретарь Учетного комитета понял ход мыслей сыщика и возмутился:

– Ну нет же, Алексей Николаевич! Мануфактура существует полтора столетия. Одна из крупнейших и старейших в стране. Большинство ее пайщиков – иностранцы. Главный директор Джеллибранд – британский подданный. И вы всерьез полагаете, что к управлению такой махиной может приблизиться уголовный элемент?

– В это трудно поверить, тем более простому обывателю. Но вы опытный делец. Оглянитесь вокруг – разве нет таких случаев?

– Ну, в Одессе, в Ростове – могу согласиться. Да в той же Москве. Но у нас в столице?