Паутина лжи

Первым порывом Стефана было позвонить Лизе и выяснить, куда девались деньги. Но, поразмыслив, он не стал этого делать. Так ли уж велика сумма – сотня за полгода? Если сопоставить ее с ценами в бутиках, то получается, что совсем и не велика. Наверняка все вылетело на тряпки, туфельки, сумочки и косметику. Тем более что тратила деньги Лиза явно не одна, ей помогала «любимая» теща. Вспомнив о Галине, Стефан только развел руками. Безусловно, эта тетка, дорвавшаяся до швейцарских магазинов, способна была выбросить на ветер сумму и несоизмеримо большую. А раз так, то и хватит думать об этом. Денег все равно не вернешь, а в жизни есть заботы и поважнее. Надо только будет ограничить им доступ к его счету…

Праздник цветения сакуры

Саше казалось, что возвращение в Москву – это далеко не лучшая идея. Не хочет Юля находиться в Швейцарии, где, как она говорит, все напоминает ей о случившемся – что же, можно поехать еще куда-нибудь, чтобы переключиться, развеяться, отвлечься от трагических мыслей. Но Юля только качала головой. Как он не понимает – ей сейчас не до путешествий, не до развлечений. Уж лучше домой…

Однако и дома лучше совсем не стало. Приехав, Юля начала было разбирать вещи, открыла шкаф в гардеробной комнате, и первым, что она увидела, был висевший на вешалке детский матросский костюмчик. Юля купила его заранее, презрев все приметы, уж больно он ей понравился. А теперь, увидев его, она выронила из рук всю одежду, села прямо на пол и завыла – без слез, как раненое животное.

Саше было безумно жаль ее. Да не только ее, всех – и себя, и девчонок. Дочки, уже достаточно большие, чтобы все понимать, ходили по дому как тени – потерянные, притихшие, боясь лишний раз заговорить и обратить на себя внимание. Чтобы облегчить жизнь хотя бы им, Саша спешно отправил Асю и Ясю с Юлиными родителями в Хорватию. Плевать, что занятия в школе еще не закончились, все равно у них в этом году из-за этих постоянных переездов туда-сюда вся учеба коту под хвост пошла. Ничего, потом наверстают, они способные.

Сам он пытался забыться в работе. Дни проходили как часовые на посту – без лишних эмоций, сухо и по-деловому. А о вечерах и думать не хотелось. Он не мог понять, как вести себя с Юлей. Она была в жутком состоянии, потеряла сон и аппетит, не выходила на улицу, перестала следить за собой, забывала умываться и причесываться, целыми днями сидела и смотрела в окно. Саша хоть и старался всяческими способами вернуть Юлю к жизни, но все его попытки оборачивались безуспешным провалом.

Горе, внезапно обрушившееся на Юлю, оказалось сильнее ее душевных возможностей. Господи, как же они с Сашкой мечтали о сыне, как строили планы, как хотели создать ему интересную жизнь, как собирались фотографировать и снимать на видео чуть не каждый его шаг… А теперь у нее остался лишь кадр УЗИ. Единственная фотография ее малыша. Рассматривая ее, Юля уже не плакала, слезы у нее давно кончились.

Когда человек теряет что-то очень ценное, он иногда вдруг решает, что с этого момента все, что существовало раньше, было лишь иллюзией. Так и Юля теперь мысленно разделила свою жизнь на «до» и «после». «До» она обожала планировать, точно каждый вечер строила мостик в будущее, намечая события следующего дня. «После» все дни превратились в сплошной монолог горя. «До» Юля полностью разделяла мнение, что испытания даются каждому по его силам, но «после» поняла, что вместе со смертью сына сломилась, лишилась и веры, и надежды. «До» ее жизнь казалась очень насыщенной: хозяйство, покупки, общение с дочками, сад, в котором она раньше с таким удовольствием возилась, занимали все ее дни. «После» Юля впала в ступор, ей ничего не хотелось делать. Она часами смотрела из окна на такую глупую, совершенно не вовремя зеленевшую траву, и у нее не рождалось даже мысли пойти подстричь ее или заняться своими любимыми цветами. Перенесший горе человек меняется раз и навсегда, весь его образ мыслей терпит неминуемое крушение.

Раньше Юля была далека от религии, теперь же откопала в кладовке подаренную кем-то икону Богородицы и повесила ее в спальне. Ночью, в тишине, стоя на коленях перед образом, она горячо молилась, и однажды, Саша, мучаясь бессонницей, подслушал ее мольбу.

– Святая Дева Мария, не мучай меня больше! Я не могу и не хочу быть сильной! Пожалуйста, забери меня к себе, к моему сыну… Я не хочу никого видеть, кроме моего малыша. Душа моя разодрана в кровь, все мысли превратились в клочья, я не могу жить и видеть счастье других. Не могу смотреть на солнце, на зеленую траву, на улыбки людей… Даже на мужа и дочек не могу смотреть. Мне все стали противны. Забери, слышишь, забери меня!!!

Юля, босая, в одной тонкой ночной сорочке, так отчаянно молила Бога, что Саше невольно захотелось подойти к жене, обнять ее, укутать ее в плед, согреть… Но он не решился нарушить ее молитву. Тем более после того, как услышал то, что он противен жене…