Паутина свободы

Временный лагерь маленькой группы повстанцев был разбит в небольшом, примерно двадцать метров в диаметре, воронкообразном углублении среди причудливых минеральных форм, похожих на сухопутные кораллы. Центр воронки покрывал слой плотного красного песка, почти не поднимавшегося в воздух в виде пыли, как ни старались выбить её ногами двое поединщиков. Оба – и смуглый мужчина в глухой металлической маске, закрывающей половину лица ото лба до верхней части щёк, и девушка восточного типа в сильно облегчённой мандалорской броне – были вооружены длинными узловатыми палками. На каждой из палок имелось навершие в виде шарика и металлическая манжетка, имитирующая гарду. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться: идёт тренировка. Вернее, урок. Наглядный. Преподавал его человек в маске. Раз за разом девушка бросалась в атаку на него и так же неумолимо отлетала назад или вовсе оказывалась на песке. Упорства ей было не занимать: она кружила вокруг мастера, пытаясь в каждой новой атаке применить какой-нибудь неожиданный приём, позволивший бы ей достать соперника. Но тот легко парировал самые сложные финты, сражаясь одной рукой, а другую, в основном, держал заложенной назад, на поясницу, как в древнем салонном фехтовании. Третий участник группы – коротко стриженный юноша, похожий на араба – наблюдал за спаррингом, сидя поодаль на металлическом кубе контейнера. Наконец, мастеру в маске, видимо, надоело. Он подпустил противницу вплотную, легко вырвал одной рукой палку из её двух, нанёс удар коленом, ладонью левой и затем кулаком, в котором была зажата его собственная палка – по загривку. Приставил древко к шее мандалорианки.

— И ты лишилась головы, — подытожил он. — Каждая ошибка сто́ит потери конечности. Лезвие никогда не отдыхает.

Увлечённые тренировкой, повстанцы не замечали фигуру, сидевшую, свесив ноги, на высокой ветке одного из «каменных кораллов». Впрочем, обратить внимание на полупрозрачный силуэт, сквозь который просвечивало белёсое небо пустынной планеты, мог бы только очень внимательный наблюдатель. И, уж тем более, вряд ли кто-либо из присутствующих в лагере, да и вообще на планете Атоллон, смог бы узнать этого высокого худого человека с длинными волосами, бородкой и крупным носом. Те, кто знавал его когда-то, были отсюда очень и очень далеко.

— Знатно он проучил девочку за самоуверенность, — сказал мужчина.

— Опыт у неё богатый, но бессистемный, — произнёс бесплотный женский голос рядом, тихий, как посвист ветра. — Не хватает базовых навыков.

— Именно поэтому он и не дал ей сразу практиковаться с настоящим мечом, — усмехнулся мужчина. — Не то была бы тут ещё одна калека.

— До сих пор продолжаешь считать, что без глаз невозможно видеть?

— Что? А, нет, я вспомнил тех бедняг-фехтовальщиков, которые полагали, что обращаться со световым мечом – не такое уж хитрое дело, и в первый же день отрубали себе конечности. Совсем забыл, что этот парень потерял глаза, как ты когда-то.

Спутница засмеялась. Мужчина посмотрел на неё искоса. Увы, живым не дано было её видеть днём, а он, призрак, даже при ярком свете солнца прекрасно различал каждый изгиб её фигуры, каждую чёрточку лица. Густые тёмные волосы, кожа цвета спелого мёда, золотистые белки глаз, расчерченные пятью вертикальными тёмно-зелёными полосками, средний из которых был зрачком, небольшой нос, пухлые губы. Любил ли он её? Вне всякого сомнения. За девять лет с той секунды, как он её потерял, ни одна женщина не тронула больше сердце одинокого джедая. Лишь однажды, незадолго до собственной кончины, он ощутил нечто подобное. Там, на Татуине. Эти воспоминания даже сейчас вызывали у него… печаль? Боль? Или горькое сожаление оттого, что не поступил менее мудро, но более человечно? Точно он не знал. В Храме учили не сожалеть о прошлом, однако, верно это было лишь отчасти. Нельзя страдать и корить себя за сделанное. Или не сделанное. Делать же выводы – можно и нужно.

— О чём задумался? — спросила Тал.

— Вспомнил кое-что, — неохотно ответил Квай-Гон Джин.

— Что же?

— Как учила юнлингов ты. В начале пути и позднее, в последние годы.

— В молодости я была более строга. Так?

— Скорее, в зрелости ты стала более гибкой в подходах.

— Он тоже. Смотри!

Слепой мастер в маске поручил мандалорианку своему ученику. Но не для спарринга. Подростки встали рядом и принялись повторять базовые позиции и движения.

— Хороший ход, да, — согласился Квай-Гон. — Падаван ещё недавно сам до одури разучивал эти движения, он лучше сможет их продемонстрировать.

— Заметь, в Храме он этого перенять не мог, — заметила Тал. — У инструкторов в последнее время своих падаванов не бывало, считалось, что отвлекает от преподавания.

— Скорее, они опасались, что власть над младшими может испортить падавана, — поправил Квай-Гон. — Молодые ещё не имеют стойкого иммунитета против этого соблазна. Послушай, а ведь так, вдвоём, они смогут её выучить.

— Мастера позволят присесть рядом с ними? — послышался сзади другой женский голос.

— Конечно, Айла, — улыбнулась Тал. — Садись. Рада видеть тебя. Была поражена твоим возвращением.