Паутина Циолковского, или Первая одиссея «Мира»

Все триста с лишним человек в едином порыве приложили ладони к сердцу и Алексий махнул рукой. Шестун и Косовский собственноручно покатили гробы к выпускным шлюзам. Прямо из стен зазвучала скорбная, траурная музыка. Гробы подкатили к самым приемным нишам и уже здесь к Шестуну и Косовскому присоединились по трое космонавтов. Подняв гробы на руках с маленьких лафетов, Шестун и Косовский с помощью подошедших аккуратно перенесли гробы в ниши. Сворки плавно захлопнулись и почти тут же Главный компьютер включил внешние камеры и мощная молеоновая броня стала прозрачной, а затем и вовсе исчезла, открыв взорам космонавтов звездную бездну. Иллюзия была настолько сильной, что казалось, будто между космосом и узлом нет никакой преграды, хотя на самом деле это было не более, чем воссозданное изображение того, что было за броней. Раздался легкий щелчок и гробы полетели прочь от корабля. Без единого звука команда наблюдала за тем, как тела их товарищей медленно уплывают в черную бездну. Когда гробы уже едва можно было различить, изображение погасло и перед собравшимися была все та же молеоновая стена. Чуть позже плавно затихла музыка.

— Ну вот и все! Пусть космос будет им последней постелью, — сказал Шестун и отдал приказ: — Всем разойтись по своим рабочим местам. Через час Совет в Центральном Пульте Управления. На Совет приглашаю Косовского, Реброва, Мюррея, Снегирева, Рыбачук и Солдатова. Просьба — не опаздывать.

Меньше, чем через час все, приглашенные на Совет, были уже в сборе. Шестун вышел из своей каюты, имеющей прямое сообщение с Центральным Пультом Управления, уверенно прошел к своему месту и, оставшись стоять, сообщил:

— В ближайшем космосе только одна планета способна при необходимости стать временно базой а, при неблагоприятном стечении обстоятельств, даже нашим постоянным пристанищем. Это Терра — планета земной группы, в полтора раза превышающая по размеру Землю или Венеру, что для нас, конечно же, существенно облегчает задачу освоения базы. Атмосфера примерно наполовину состоит из азота и кислорода, что также вполне для нас приемлемо. На планете есть моря и, предположительно, растительность. Не исключено, что Терра обитаема. Поэтому я считаю, что мы должны взять курс на Терру и высадиться на ее поверхности. Ваше мнение?

Совета, как такового, не получилось — всем в общем-то, было ясно, что командир абсолютно прав и создание временной или даже постоянной базы на Терре — единственно верное и разумное решение в сложившихся обстоятельствах. Лишь для соблюдения приличий врач Ребров и вахтенный офицер Солдатов задали командиру несколько вопросав. А остальные и вовсе промолчали.

— Раз возражений и вопросов нет — все свободны. Начало движения — через полчаса. Курс — перигелий орбиты Терры.

Даша выходила из пульта последней и, то ли случайно, то ли намеренно задержалась возле лифта. Заметив, что они остались одни, Шестун поспешно попросил:

— Рыбачук, задержитесь!

Даша обернулась, внимательно посмотрела на Андрея своими черными глазами и неожиданно улыбнулась. Шестун в первое мгновение смутился, но затем тоже расплылся в улыбке:

— Посиди немного со мной, хорошо?

— Ладно. Ты ведь командир, — улыбнулась Даша, но тут же стала хмурой и озабоченной: — Это, наверное, очень плохо. Наши товарищи погибли, а мы улыбаемся. Шестун тоже стал серьезным и, вздохнув, возразил:

— Здесь нет ничего плохого, Даша. Если мы разучимся улыбаться, мы долго не выдержим. Гибель Абу Сина и его рядового — большая трагедия. Но жизнь продолжается. И моя задача состоит в том, чтобы кроме всего прочего мы вернулись домой без других потерь. Хотя… Это Космос! В таких экспедициях никогда не знаешь наверняка, что ждет тебя впереди.

— Ты думаешь, Андрей, что мы вернемся? — удивленно спросила Даша, внимательно взглянув на командира.

— Наша задача — вернуться! Именно в возвращении весь смысл разведывательной экспедиции. Если есть путь сюда, то должен быть и путь отсюда. Я не знаю, удастся ли нам вернуться, но я знаю другое — мы сделаем все от нас зависящее, чтобы это сделать! — убежденно сказал Андрей и, включив оптический экран, погасил свет.

Заработал купол обзора и перед ними во всей своей красе открылось звездное небо, сливающееся воедино с необъятными глубинами Вселенной.

Андрей любил вот так, оставшись в совершенном одиночестве, созерцать Космос. В этой мозаике мириадов звезд было что-то особенное и величественное и в глубине души рождались чувства сопричастности к самой тайне бытия. Именно в такие минуты Шестун острее понимал глубинные, сакральные причины веры в Бога, ибо только Бог был способен на подобное творение. Звезды успокаивали. Поначалу у тех, кто впервые наблюдал открытый Космос, возникало смутное чувство тревоги, что-то вроде ксенофобии наоборот. Но звезды были все так же холодны и неподвижны и час, и два спустя. Не происходило ничего страшного и первоначальная тревога уступала место покою.

— А отсюда видно Терру? — спросила Даша, также очарованная открывшейся перед ней картиной — в отличие от командира она могла позволить себе подобное лишь изредка.