Паутина жизни (ЛП)

— Нет, дружище, можешь поехать со мной и Бейтсом. У нас найдется место для тебя и… — он кивнул в мою сторону, — …твоего друга.

— Миро, — выдохнул Ян мое имя, — это сержант первого класса Пит Оделл. Оделл, это мой напарник, заместитель маршала Соединенных Штатов Миро Джонс.

Мы обменялись быстрым рукопожатием — его рука в перчатке оказалась в моей, а потом все было кончено, — и он снова принялся разбирать Яна по косточкам.

— Ты просто сверкаешь, — сказал он странно угрожающим тоном, будто это был одновременно вызов и оскорбление.

— Некоторые из наших подразделений более особенные, чем другие.

Оделл кивком указал на берет на голове Яна.

— Берет говорит сам за себя, верно?

— Очень на это надеюсь.

Я ненавидел изменившийся ровный тон Яна, которым он заговорил, потому что тот казался настолько чужим, настолько несвойственным страстному мужчине, которого я знал и любил.

— Ты и с этим справился, — Оделл ухмыльнулся, и в его тоне кристально ясно прозвучала снисходительность. — Стал маршалом.

Ян кивнул.

— Ты сейчас в запасе?

— Да.

Это была не самая увлекательная беседа, которую мне доводилось слышать, но когда вы говорите на такую скользкую тему, трудно придумать, что сказать.

— Хорошо, — заверил Оделл и наклонился, чтобы поцеловать Роуз в щеку. — Увидимся на кладбище, а потом все вместе пойдем на поминки.

Роуз кивнула и вместе с сестрой вернулась к священнику, который пристально смотрел на Оделла.

— Да что с ним такое? — рявкнул Оделл.

— Ты затушил сигарету на ступеньках его церкви, — сухо ответил Ян. — Он, наверное, думает, что тебя вырастили волки.

Взгляд, который Оделл бросил на Яна, должен был бы испугать его, но через мгновение он ухмыльнулся, чтобы стереть с лица ненависть.

Наклонившись, Ян поднял раздавленный окурок и сказал священнику, что все уберет.

— Благодарю тебя, сын мой.

— Ты всегда был подлизой, Дойл.

— Ты просто злишься, потому что попадешь в ад, — ответил Ян ровным бесстрастным голосом.

— Пойдем уже, — пробормотал он и повернулся, чтобы спуститься с крыльца.

Ян схватил меня за руку и дернул, так что я даже не успел ничего сказать, прежде чем мы последовали за ним.

Оделл упомянул некоего Бейтса, и я предположил, что именно он сидел за рулем белого «шевроле тахо», к которому нас подвели.

— Он теперь маршал, а это его напарник, — произнес Оделл с отвращением в голосе, садясь во внедорожник.

— О, Дойл, — поприветствовал мужчина, и, в отличие от Оделла, он, казалось, был счастлив видеть Яна. — Хорошо выглядишь. Тебе на пользу служба в спецназе.

Он и сам был красив, вероятно, с меня ростом, и с морщинками вокруг темно-карих глаз, которые говорили, что он частенько смеется.

— Привет, напарник, — сказал он, протягивая мне руку через плечо. — Тайлер Бейтс.

Когда он произнес свое имя, я быстро пожал ему руку.

— Миро Джонс.

— Рад знакомству.

И на этом все, до тех пор, пока мы не добрались до кладбища Грейсленд, которое находилось на пересечении Кларк-стрит и Ирвинг-парк.

Атмосфера была гнетущей, день серым, холодным и промозглым, а внутри слышался только звук работающего обогревателя. Хотелось прикоснуться к Яну, утешить и успокоить его, но он сидел, прислонившись к двери и смотрел в окно, и, казалось, не нуждался в близости.

— Как, черт возьми, Роуз может позволить себе все это? — спросил Оделл Бейтса, оглядываясь по сторонам и тихо присвистывая.

— У семьи здесь есть свой участок, — ответил Ян, и Оделл повернулся, чтобы посмотреть на него.

— Откуда ты знаешь?

Ян пожал плечами.

— Эдди рассказал мне об этом давным-давно. Его мать хотела, чтобы он лежал здесь с семьей, а для Роуз здесь места нет.

— Дерьмово, — вмешался Бейтс.

— Держу пари, Роуз не имела права голоса, — заключил Ян.

— Блин, я так и знал, что нам надо было все это пропустить и ехать сразу на поминки, — проворчал Оделл.

— Мы несем гроб, приятель, — напомнил ему Бейтс. — Никуда нам не деться.

Разумеется, поскольку это было воскресенье перед Днем благодарения, накануне ночью выпал снег. Было холодно, когда они шли к могиле, и снег, покрывавший траву, громко скрипел под ногами, стоило всем сойти с расчищенных и посыпанных солью дорожек. Покрытие уже постелили и поставили навес и стулья, но их оказалось не так уж и много, поэтому остальные разместились вокруг.

Я наблюдал, как солдаты сняли флаг с гроба, сложили его и вручили Роуз, прежде чем пожилая женщина, которую я принял за мать Эдди, так как раньше ее не видел, забрала его у нее из рук. Роуз нахмурилась и прислонилась боком к Дженис, а та в свою очередь бросила на другую женщину убийственный взгляд, когда дочь повалилась в ее объятия.

— Ох, чувак, — простонал Бейтс, встретившись со мной взглядом.

— Для Роуз день будет тяжелым, — посочувствовал я, вся эта сцена казалась почти невыносимой. Наглядное напоминание о моем самом большом страхе: Ян лежит в гробу, а я прижимаю к груди сложенный флаг.

— Аминь, — произнес Бейтс, когда священник обратился к толпе.