Паутина жизни

— Что? — В этом не было никакого смысла. — Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю! — закричал я. Как ему вообще в голову могло прийти что-то настолько нелепое, не говоря уже о том, чтобы думать, что я могу так считать? — Господи, Ян, неужели ты совсем меня не знаешь?

У меня перехватило дыхание, а сердце разрывалось от этих слов.

— Я знаю тебя!

— Тогда какого хрена?

Он отпустил меня, но не двинулся с места.

— Да, но теперь ты считаешь, что я сделал что-то плохое, и…

— Кто я такой, чтобы критиковать тебя за то, с кем ты спал до того, как мы встретились?

— Я не был хорошим парнем.

— Я спал с кем попало, и ты никогда не осуждал меня, ни разу.

— Меня это бесит, — признался он. — И когда мы сталкиваемся с парнями, с которыми ты спал… мне это совсем не нравится.

— Но ты же не думаешь обо мне плохо.

— Нет.

— Тогда как же я могу поступить так с тобой?

Он кивнул.

— Ты очень хороший человек, Ян Дойл.

Я наблюдал, как эмоции сменяют друг друга на его лице: страх, облегчение, гнев, боль, счастье, — он стиснул челюсти, нахмурил брови, судорожно сглотнул, дыша глубоко, через нос.

— Речь не только о тебе и замужней женщине.

— Да, — согласился он, отодвигаясь от меня и останавливаясь в нескольких футах.

— Вопреки распространенному мнению, я не умею читать чужие мысли.

Ян усмехнулся.

— Брось, никто и никогда не обвинял тебя в том, что ты…

— Ян! — рявкнул я.

— Ладно! Я не хочу, чтобы ты жалел меня из-за того, что случилось в пустыне!

— Ничего не могу с этим поделать.

— Но если ты подумаешь, что я слабый или…

— Мы это уже проходили, — сказал я, сокращая расстояние между нами и придвигаясь ближе к нему. Взяв его за локоть, чтобы он не смог отстраниться, привлек к себе. — Я знаю, что ты сильный.

Ян закрыл глаза.

— Просто расскажи мне, как все было.

Он издал какой-то звук, не совсем кашель, но что-то похожее.

— Ты так по-особенному на меня смотришь… причем только на меня и… Я не смогу, если ты перестанешь испытывать это чувство и посмотришь на меня иначе из-за всего, — его голос дрогнул. — Я не смогу… Боюсь, ты перестанешь…

— Что перестану?

— Любить меня.

Ах.

Правда. Наконец-то. Хорошо, когда она выясняется.

— Нет уж, — заверил я, вздыхая и улыбаясь, потираясь своей гладко выбритой щекой о его щетинистую. Этот звук и ощущение были возбуждающими и утешающими одновременно. — Этому не бывать.

Ян задрожал, прижимаясь ко мне.

— Мы ссоримся, мы миримся, но я знаю, что ты никогда этого не сделаешь. Ты никогда не скажешь «хватит» и не уйдешь. Мы оба несем всякую чушь, будто это возможно, но это не так.

— Верно, это не так, — согласился Ян, обнимая меня за шею и крепко прижимая к себе. — Я боялся, что все изменится, если ты узнаешь.

— Не изменится, — поклялся я. — Но мне нужно знать.

Ян медленно отпустил меня, и, когда между нами образовалось свободное пространство, я увидел блеск в глубине его глаз, бушующее пламя посреди голубого цвета.

— Это не сделает тебя хуже, идиот. Как ты вообще мог такое подумать?

— Иногда я думаю всякую ерунду.

— Да уж.

— Они бросили меня, и я не хотел, чтобы ты знал. Потому что думал, тебя будет волновать, почему они так поступили.

— Не будет.

— Хорошо.

— И нам в самом деле пора прекращать, — вздохнул я, уставший и лишенный сил, поскольку иногда требовалось приложить немало усилий, чтобы Ян меня услышал. Оно того стоило, всегда, но это не означало, что было легко.

— Прекращать что? — спросил Ян с легкой тревогой в голосе.

— Прекращать говорить, что любой из нас волен уйти. Похоже на то, как люди все время говорят о разводе, когда женаты. И однажды так и произойдет.

— Да, хорошо.

— В смысле, это же глупо, правда? Я не могу представить себя без тебя.

Он тепло улыбнулся.

— Я тоже.

— Значит…

— Вот почему я так разозлился вчера вечером.

— Мы оба взбесились.

Ян покачал головой, снова приближаясь ко мне.

— Нет, я имею в виду, когда спустился и увидел, как адвокат, разговаривая с тобой, касается тебя и гладит Цыпу.

Это было неожиданно.

— Что? — угрюмо буркнул он.

— Ты же не приревновал меня к Барретту.

— Черта с два не приревновал! — вспыхнул Ян.

— Ты серьезно? Ты сейчас серьезно говоришь? — Я поверить не мог. Ян Дойл ни к кому не ревновал. Но в этом случае я мог все исправить мгновенно и без всяких вопросов. Нормальность происходящего заставила меня улыбнуться. Именно так всегда и было между мной и Яном. Грандиозные откровения, которые становились частью нашей общей истории. Именно это я обожал в наших отношениях, и знал без тени сомнения, что Ян был для меня единственным.

— Да, — прорычал Ян, из его великолепных голубых глаз исчезли неуверенность, боль и самобичевание, сменившись раздражением.

— Какого черта ты ревнуешь?

— О, ну не знаю, богатый красивый адвокат, который без ума от тебя, селится по соседству, любит Цыпу и уже познакомился с твоими друзьями без меня… Думаю, если обобщить все это, то да, я ревную.

— Да ладно тебе.

— Если бы мы поменялись местами, ты бы не волновался?

Я на секунду задумался.

— Нет.