Паутина жизни

— Во-первых, это титановый золотой «Дезерт Игл», как я уже упоминал, а во-вторых, именно ты застрелил собаку.

Барретт широко раскрыл глаза и быстро покачал головой, что подразумевало «да уж».

— По-моему, это Ганди как-то сказал, что о величии нации и ее моральном прогрессе можно судить по тому, как обращаются с ее животными.

— И какое это имеет отношение к…

— Ты только что пытался убить собаку, — напомнил ему Хартли, осуждающе нахмурившись. — Ты настоящий варвар.

— Она собирался напасть на меня!

— Ты же в доме Миро, — твердо заявил доктор. — Конечно, пес собирался напасть на тебя. Это логично. Это все равно что злиться на акулу, которая пытается съесть тебя, потому что ты плаваешь в ее океане. Безумие — принимать это так близко к сердцу.

Барретт взглянул на меня.

— Миро согласится со мной. Ты не получишь никакой поддержки с его стороны.

— Нет, не получишь, — подтвердил я Барретту. Хартли передвинул пистолет, и дуло уперлось мне в живот, а рукой скользнул по моей шее сзади.

— Ты в ужасе от того, что хоть в чем-то со мной согласен? — спросил он меня.

— Да, — вздохнул я, задаваясь вопросом, действительно ли я проснулся или это и впрямь страшный, глубокий, по-настоящему яркий сон.

— Скажи мне, что ты думаешь о том, что я хочу попробовать твой член на вкус?

Я негромко кашлянул.

— А тебе не кажется, что все это скорее имеет смертоносный подтекст, чем сексуальный?

— Как так?

— Думаю, именно мысль о том, чтобы причинить мне боль, доставляет тебе удовольствие.

— Да, и я так думал, но теперь ночью, в постели, когда представляю тебя истекающим кровью, с рассеченной спиной, пока я вынимаю твое ребро… у меня начинается эрекция.

Мой желудок сжался, но голос оставался ровным.

— Полагаю, ты смешиваешь свою жажду крови с сексом.

— Что вполне возможно, — согласился Хартли. — Но я также представляю тебя голым на той койке, на которой ты лежал в прошлый раз, и представляю, как я ставлю тебя на колени и вгоняю свой член тебе в задницу.

Я знал, пока Хартли говорил, пока мы общались, и он находился в процессе размышления, он не станет действовать. Весь фокус был в том, чтобы заставить его думать не только об убийстве, но и о других вещах.

— Со смазкой? — спросил я, испытывая отвращение, но понимая, что должен дать ему больше поводов для размышлений. — Или без?

Хартли приподнял одну бровь.

— А вот это уже интересно, правда? Проникновение без какой-либо смазки вызовет кровотечение?

— Да.

— О, тогда ты, наверное, прав. В этих желаниях на самом деле нет ничего сексуального, они и впрямь сводятся к боли, которая в конечном итоге приведет к смерти.

— Вот и ответ, — тихо сказал я, пытаясь говорить спокойно, выравнивая дыхание, вдох и выдох, стараясь не ошибиться.

Хартли наклонил голову, нежно улыбаясь мне.

— Ты всегда все видишь так ясно.

— Стараюсь.

— Какого хрена? — взревел Барретт. — Так ты собираешься его убить или нет?

Это было ошибкой.

Когда он закричал, Хартли вздрогнул, а доктор ненавидел, когда кто-то заставлял его вздрагивать или подпрыгивать, поэтому он выстрелил в правую коленную чашечку Барретта.

Крик Барретта был оглушительным, как и все последующие.

— Прекрати, или я сделаю то же самое с твоей головой, — сказал Хартли, явно раздраженный. — У меня в кармане есть еще несколько патронов для пистолета.

Не то чтобы у него уже кончились патроны. Я знал это, потому что считал.

Барретт с трудом заткнулся, ему пришлось засунуть кулак в рот и укусить себя.

— Миро, у тебя есть еще полотенца?

— Наверху, в бельевом шкафу, — ответил я, ожидая его разрешения.

Хартли прикусил нижнюю губу.

— А теперь скажи правду: там наверху есть оружие?

— Три: два моих и один маршала Дойла. Но они все в оружейном сейфе.

— Мне действительно не нравится идея с лестницей. Ты можешь повернуться и толкнуть меня, ты сильнее и лучше обучен… Нет, мне очень жаль, но я не могу так рисковать. Используй его ремень, наложи как шину на ногу выше раны на бедре и затягивай до тех пор, пока не увидишь отлив крови.

Нырнув к Барретту, я стянул с себя футболку, скомкал ее и прижал к тому, что осталось от колена, одновременно расстегивая ремень и стягивая его на ноге достаточно сильно, заставляя Барретта закричать.

— О, ну вот, отличная работа, — похвалил Хартли, когда Барретт уже отключился. — Когда будем уходить, вызовем полицию, чтобы спасти его и твою собаку.

— Уверен?

— Прости?

— Я беспокоюсь, — начал я, сглотнув, чтобы успокоить нервы, — кто бы ни пришел, он позаботится о Барретте, но не о Цыпе, и тогда моя собака умрет после того, как ты спас ее.

Хартли на мгновение задумался.

— Вполне возможно. Могут посмотреть и сделать неправильный выбор, кто из них более важен.

— Да.

— Согласен, затруднительное положение. — Хартли медленно опустил пистолет, обдумывая мои слова, и тут мы оба услышали вдалеке вой сирен. Кто-то был уже в пути, вероятно, с того самого момента, когда Барретт выстрелил в Цыпу.

— Ты это слышишь? — спросил я.

— Да.

— Это все меняет, не так ли?

— Немного.

Я поднялся с колен рядом с Барреттом.

— Скажи мне кое-что.

— Что угодно.

— Что ты сделал с моим ребром?