Паутина

— Когда можно отработать это занятие?

Ждет. Отработать? Зачем? Она не отстает от группы. Она лидер.

— Вы уверены, что вам это необходимо?

Улыбается. Кивает.

— Вы сейчас свободны? — спрашивает.

Нет. Он зол. Ему не до занятий.

— Вы же сами говорили, что нужно постоянно тренироваться. Я бы не хотела потерять те навыки, что уже получила на занятиях, — все еще улыбается. — Конечно, если вы не можете, я могу найти Дэна или Стивена. Думаю, они помогут мне.

— Они слишком слабы для вас, — Тео подошел ближе. — Тренируем ваш блок.

Кивает. Хмурится. Сосредотачивается. Тео любуется. ОНА готова.

Тео достал палочку. «Легилименс». Сопротивление. Среднее. Но хорошее. Все-таки проник.

Свет. Много света. Смех. Громкий смех. Горячий песок. Прибой. Змей в небе. Смех. Свет. Парк. Зелень. Влажные дорожки. Запах дождя. Смех. Вкус мороженого. Свет…

Резкий блок. Толчок. Тео отшатнулся. Растерялся. На пару мгновений.

Мать. Она смеется. Рождественская елка. Щенок с длинными лапами. Влажный язык. Лай. Смех…

Он закрылся. Тяжелое дыхание.

ОНА мягко улыбается. Чуть бледна.

ОНА пробила его блок. Воспользовалась его слабостью. И стала сильнее.

— А вы, оказывается, хорошо умеете притворяться, — сделала шаг вперед. — Или лгать самому себе.

Тео молчал. Ошеломление. Непривычное чувство. Чувство чужого внутри.

— Никто и никогда этого не делал, да? Никогда не бывал в вашем сознании… Не показывал вам ваши собственные воспоминания, — ОНА чем-то довольна. Что-то в НЕЙ не так. Блеск глаз. Губы. Лицо.

— Вы определенно делаете успехи, — Тео сложил на груди руки. — Вы умеете пользоваться чужой слабостью.

— Не слабостью, а расслабленностью, — мягко поправила. Улыбается. Чему?

— Одно и то же.

— Нет. Расслабленность — это состояние души и тела. Слабость же в вашем понимании — это всего лишь отступление от какой-то принятой вами странной нормы поведения.

— Странной? — Тео нахмурился. — И что же странного в моем поведении?

Мягко улыбается. Еще шаг.

— Вы считаете себя сильным человеком? Не легилиментом, это понятно… Человеком.

— Одно не отделимо от другого.

— Отделимо, — качает головой. Волосы рассыпались. — Легилимент не может позволить себе слабости, — улыбнулась. — Но человек должен хоть иногда быть слабым.

— Вы можете так считать, — Тео пожал плечами.

— Но разве вы так считать не можете? — сделала еще шаг. Веснушки на носу. Тонкая цепочка на шее. Блеск волос. — Что вы считаете слабостью, целитель?

— Все, что делает нас уязвимыми.

— Даже так? Любовь? Дружба? Преданность? Вера?

Тео лишь раз кивнул.

— Странно, — ОНА уже не улыбается. — Но ведь это не слабость, это сила человека. Разве любовь не дает нам сил жить? Разве друзья не дают нам сил бороться, не поддерживают в трудную минуту? Разве преданность своему делу, — опять улыбнулась, — не делает нас сильнее? Разве вера в лучшее в человеке — даже в том, который сам в это лучшее в себе не верит, — это не сила?

— Разве предательство преданности не делает нас слабыми? — Тео тяжело дышал. — Разве уничтоженная вера не делает нас слабыми? Разве те, кто когда-то были друзьями, не делают нас слабыми, поворачиваясь спиной?

ОНА была совсем рядом. Глаза горят. Чем? Решимостью.

— Наша сила — это сохранить себя и свои слабости внутри, сохранить свет, даже если нас заставляют верить во тьму, — тихо говорит. Медленно. Смотрит прямо в глаза. Не закрывается. Верит. Верит ему. Что он не посмеет. — Кто-то показал вам обратную сторону человеческих чувств, и вы почему-то решили, что все это — слабость. Но даже сильные люди могут испытывать чувства. И вы это знаете.

Тео молчал. Он просто смотрел. Не любовался. Смотрел. И слушал.

— Вы сами сегодня были почему-то сердиты. Я чувствовала это. И это не слабость — это суть любого человека. Быть таким, какой он есть, стараться верить в лучшее. Или и подобная вера — это слабость?

Тео молчал.

— Почему вы такой молчаливый? — улыбается. — Или говорить много — это тоже слабость?

Делает шаг. Мимо. Встает чуть позади. Тео повернулся за ней. Она смотрит. В окно.

— Разве нам дано понять, что есть настоящая сила, а что слабость? — чуть повернулась. Близко. Это тяготит. Но Тео не поддается. Не поддается слабости. Не отодвигается. — Вот мой отец… Все считали его слабым. Я считала его слабым, уязвимым, но от этого не любила меньше. Просто он был таким… А теперь… Он просто ушел. Слабость это или сила? Я не знаю… И никто, наверное, не знает… А дядя Гарри… Все и всегда считали его сильным, способным выдержать все. А когда хоронили… тетю Джинни… он был слаб… Но разве это та самая слабость, о которой говорите вы, Тео?

Он вздрогнул. Ее глаза полны воспоминаний. Тоски. Света.

— Разве так важно быть сильным, когда от тебя этого не ждут? И разве всегда нужно быть сильным?

Тео закрыл глаза. Не видеть. Не видеть ее силы. Которая оборачивалась его слабостью.

— Мне многие говорили, что я сильная. Да, наверное, так и есть… Но даже сильным людям иногда хочется быть слабыми. Хочется, чтобы чья-то сила стала для них опорой. Чтобы самому хотя бы ненадолго отдохнуть… Побыть беззащитным и слабым. Тео, у вас такого не бывает?