Пауза [СИ]

— В лучшем случае — какая-то черновая работа, чтобы просто добраться к своим. Половина погибнет в ближайшие полгода.

Мне казалось, сожми я челюсти еще чуть сильнее, и начнут крошиться зубы.

— Нахрена ты мне это вообще сейчас говоришь? — слова сами собой цедились по капле.

— Какой слог! Где же твои манеры, ненаглядная?

— Пошел ты!

Узкие ладони легли мне на плечи. Мертвячий дроу как обычно улыбался.

— Предлагаю маленькую игру…

— Нет! — замахала я руками, невольно отшатнувшись. — Нет, нет, нет! Никаких игр!

— … мы берем по деревянному тренировочному мечу в караулке и встаем тут. Я пытаюсь дотронуться мечом до лежащего, ты парируешь. Одного пытаюсь достать один раз. Всем, кого не смогу коснуться, дам по кошелю серебра — хватит и домой попасть и еще останется. Остальные вернутся в камеры.

Я без сил опустилась на нижнюю ступеньку лестницы, скинула неудобные туфли и подперла подбородок руками.

— Скримджой…

— Что, ненаглядная?

— Тебе несколько тысяч лет. Ты один способен, вырезать весь этот замок. Твоя магия — потрясающая. Почему ты ведешь себя, как испорченный десятилетний человеческий подросток, да в конце-то концов?! — последние слова я уже выкрикивала, но никто в зале не проснулся, не шевельнулся даже. — Они вообще-то живы?!

— Спят, — лаконично ответил дроу, — массовый сон, знаешь такое заклятие?

— Да.

Темный эльф присел рядом и неожиданно стал серьезен. Ухмылку стерло с его лица, будто мыльная вода макияж, а глаза стали светло-желтыми, спокойными и слегка усталыми.

— Первые пятьсот лет тебя интересует власть… — негромко проговорил он, глядя куда-то в пространство и машинально вертя кольцо на пальце, — ну или война, дело вкуса. Потом еще пару-тройку сотен — знания. Потом какое-нибудь увлечение, от игры баллад на лютне, до засаживания пустыни черными розами. А теперь я ищу хоть что-то, что разогнало бы скуку.

Я замерла, не веря своим ушам: что это за внезапный порыв искренности? Будто бы передо мной сидел кто-то вообще незнакомый. А хуже всего то, что я его начинала понимать его: что может быть страшнее скуки, той, которую не разгонишь уже ни вином, ни войной? А следом пришли и желание обнять, и сочувствие, и еще что-то такое, тонкое, острое, невыразимое словами. Сожаление? Похоже, мертвячий дроу снова пробовал на мне эмпатию.

Тот, кто сидел рядом со мной сейчас на лестнице… Отражения веков мелькали в желтых глазах неведомыми для меня воспоминаниями, чужими и странными. Тени прошлого, полузабытые, почти стертые прибоем следы на песке. Тяжелый груз на иссеченных шрамами плечах.

Это не чудовище, хотя лично мне от этого и не легче, темный просто ищет хоть что-то, что бы помогло ему не сойти с ума от скуки, как умирающий в пустыне от жажды, вцепляется зубами в горло спутнику, чтобы пить кровь. Нет морали, когда инстинкты говорят: «только выживи!» или «только сохрани разум!»

— Десять лет в камере — ерунда. После тысяч весь этот мир — одна не очень большая камера, после того, как закрылись Звездные Мосты, заперев здесь всех эльфов, как в ловушке. Встретить кого-то, кто бы развлек хоть ненадолго — большая удача. И у тебя это получается. Тебя так легко заставить испытывать сильные чувства, которые мне нравится улавливать. Это почти как наркотик. Это весело! И пойми меня правильно, мне глубоко плевать на чужие жизни, я видел, как сменяются целые поколения. Как перекраивается карта мира, возникают и умирают великие идеи, и одно живое существо для меня имеет такую же ценность, как для тебя… ну не знаю, упавший в ванну паук. Их просто было слишком много. Разумных существ.

— Я люблю пауков, — хмуро возразила я, рассматривая трещину в мраморе лестницы, — я всегда вытаскиваю их из ванны и выпускаю в сад.

— Серьезно? Прямо руками? — с веселым изумлением поинтересовался дроу.

— Прямо руками.

Серебристый переливчатый смех разнесся под каменными сводами замка, отпугивая тишину.

— Вот видишь, я не могу предсказать твою реакцию! Струя свежего воздуха в моей камере. Поэтому я сохраню тебе жизнь. И вернусь лет через сто, посмотреть, что с тобой стало за это время. Но пока… Пока ты будешь бороться с моей скукой. И повторюсь, мне все равно, будет ли тебе при этом весело, или ты будешь извиваться и кричать от боли. Я покажу тебе, каково это, когда тебя окружают только такие люди, как Берс. Когда кто-то осознанно может причинить тебе боль. Когда ты остаешься совсем одна. А остальные… Я покажу тебе и еще кое-что: как быстро люди теряют свою наносную человечность, оказавшись в непростых условиях. Это будет новый опыт для тебя, и посмотрим, как долго ты сможешь сохранять эту свою… неиспорченность. Мне это действительно любопытно.

— Невероятно… — пробормотала я, снова уставившись на мраморные плиты.

Наваждение спало, рядом опять сидел сверкающий оранжевыми глазами, ухмыляющийся безумец, с пристрастием к садизму, и ничего больше. Мертвячья эмпатия!

— Что? — не понял Скримджой.

— Почему мне всегда попадаются именно такие, как ты, и никогда — нормальные парни?

Он оперся о колени локтями, и изобразил на лице намек на сочувствие.

— А разве это не логично?