Павел Чжан и прочие речные твари

Соня кинулась следом за Елжаном. Тот учесал вниз на своих длинных ногах, его не было видно, только доносилось легкое эхо шагов. Прыгая по ступеням, Соня набрала Руслана – вдруг он в сознании? Гудки были, но никто не отвечал.

Остановившись на двадцать восьмом, она прислушалась. В лестничном колодце повисла тишина. Наверное, Елжан вышел здесь, решила Соня. Наверное, пошел вытаскивать Руслана.

Этаж был занят, на табличке рядом с дверью под иероглифами было написано: «Taoxin Industries». Что, если спросят, кто она такая? Можно прикинуться курьером, сказать, что заблудилась, ищет консалтинговое агентство. Да, отлично, агентство – то, что нужно. Сыграть глупую девицу – это всегда срабатывало.

Соня стянула шапку и маску, затолкала их в рюкзак. Ладони в полиэстеровых перчатках вспотели, виски ломило болью. Мыслей не было, совсем.

Она приложила карту, толкнула дверь и оказалась перед стойкой ресепшен. Две девочки-секретарши приподняли головы, как змейки, и, отметив Соню, снова ушли в киберпространство арок. Одна томно произнесла скороговоркой: «Добрый-день-таосинь- индастриз-слушаю-вас».

Господи благослови непрофессиональных секретарей! Прикинув направление, Соня заторопилась по коридору мимо стеклянных офисных сот. Сплошь кабинеты, кабинеты, большая комната, в которой люди в костюмах облепили периметр стола и смотрели в голограмму. Встреченные менеджеры провожали Соню взглядами и шли дальше по своим делам, трубки ламп под низким, составленным из шестиугольников потолком слепили, в воздухе что-то потрескивало, как трещит наэлектризованная юбка.

Чудился вой сирен.

Чудились голубоватые отблески мигалок на стенах, слышался голос Руслана – еле различимый, он звал Соню к себе.

Веревка качалась за стеклянной стеной кабинета какого-то китайца. На табличке у двери были только иероглифы, из которых Соня ничего не поняла, но ясно было, что китаец этот – большой начальник, раз ему выдали просторную ячейку с видом. Он был невозмутим, сидел к Москве спиной и что-то набирал, перебирая пальцами воздух и стискивая челюсти так, что на щеках играли желваки. Глаза его были закрыты тонированными стеклами очков.

Он не видел пятна крови на стекле, как будто снаружи швырнули свежим мясом. Ветер сдувал яркие капли, отчего те сползали наискось, чертя кривые до пола.

Недолго думая, Соня вошла в кабинет, обогнула стол и глянула наружу. Руслан висел между этажами. Шлем куда-то подевался, мокрые волосы облепили затылок, больше ничего нельзя было разглядеть.

А окна, как назло, глухие, не открыть. И как она собралась его вытаскивать? На что рассчитывала, дура же…

Она тронула китайца за плечо. Вздрогнув, тот сорвал с глаз арки, вынул наушники и с недоумением уставился на Соню. Смерил взглядом ее бесформенный черный комбинезон из прорезиненной ткани и рабочие ботинки на шнуровке.

– Что-то нужно? Технический отдел, – и дальше он быстро сказал по-китайски что-то, чего Соня не поняла.

– Мой друг сорвался. Нужна помощь.

Соня указала на дрожащую веревку и кровавый развод на стекле. Китаец подошел к окну, глянул вниз и в ужасе отшатнулся.

– Почему он оказался снаружи?

Боже, да какая разница?!

– Мы мыли окна, понимаете меня? Мыть окна. – Соня добавила на китайском и сделала жест, будто резиновой щеткой стерла пену со стекла. Рука ее дрожала. – Мой друг упал!

– Нужно вызвать службу спасения!

– Да! Да!

Китаец надел очки и быстро-быстро затараторил по-китайски. Соня же отвернулась к окну, прижалась лбом к стеклу. На счету была каждая минута. Что, если внутреннее кровотечение? Что, если он ударился головой или повредил позвоночник?

Ветер опять усилился. Руслан раскачивался, свесив набок голову. Под ним на головокружительной глубине мерцали вечерние огни.

Он так гордился, что ему доверили баннер, говорил, что это плевое дело…

– Подняла руки и встала на колени, – устало скомандовали сзади.

В дверях стояли двое в форме. Они глядели на Соню безразлично, из-под полуприкрытых век, совсем как святые с икон на кухне. Хозяин кабинета успел сбежать куда-то.

Один держал руку на кобуре, постукивал пальцами по рукояти. Зачем ему пистолет? Она ведь не вооружена.

– Помогите, пожалуйста, там человек сорвался. Его надо скорее вытащить. Я могу оказать первую помощь. – Соня указала на веревку за окном, но полицейские даже не посмотрели в ту сторону.

– Тебе особое приглашение сделать? – сказал тот, что с кобурой. – Подняла руки над головой, повернулась спиной и на колени.

В коридоре, по ту сторону стеклянной стены кабинета, собрались зрители, смотрели на Соню, как на тигра в клетке. Бликовали арки, кто-то уже снимал. Что «контрас» дальше сделает? Дернется, и ее застрелят? Или сдастся, и ее повяжут, положат мордой на стол? А потом все побегут на крышу и вниз, на тротуар, снимать с хороших ракурсов, как спускают тело Руслана, как срезают баннер. Пациенты «Благих сердец» душу бы продали за такое видео.

От этой мысли вдруг стало пусто и противно до горечи на языке. Она должна была заметить, что основная веревка перетерлась. Должна была предупредить.

Прости, Руслан, прости.