Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)

Генрих, прусский посол в России, пребывал при дворе в Санкт-Петербурге, используя каждую мелочь для выполнения главного поручения Фридриха II – поддержания дружбы с российским двором. Смерть Натальи стала еще одним поводом для сближения. Принц Генрих, любезный по натуре, поспешил выразить Павлу уверения в своей дружбе. Екатерину он также осыпал любезностями, – и преуспел в выполнении главной задачи, да так, что открывшиеся перспективы превзошли его ожидания. Императрица дала принцу Генриху carte blanche*«Чистая карта», т.е. свобода действий, свобода выбора. Термин восходит к тем анонимным разрешениям на аресты людей, которые давал близким ему лицам кардинал Ришелье; впрочем, к этим же временам восходит и французская пословица «carte blanche – cartes serrшes», т.е. в вольном переводе, «с чистой картой шутки плохи»...* в выборе невесты для своего сына. Несмотря на жизнерадостность принца и его искреннюю привязанность к царевичу, он прежде всего задумался о политических интересах своей страны и выгодах, которую она сможет получить от этого брака. Если выбор падет на принцессу из Берлинского двора, то Пруссия наверняка сможет установить с Екатериной прочный союз.

Он думал о своей внучатой племяннице Софии Доротее фон Виттенберг-Монбельяр. Когда Павел женился в первый раз, она была еще слишком юной для брака, и поэтому барон фон Оссебург не обратил на нее внимания, но теперь она наверняка станет для царевича прекрасной невестой.

Вернувшись в Берлин, принц послал виттенбергской принцессе приглашение как можно скорее приехать вместе с дочерью к королю Пруссии. Там будет находиться российский великий князь. Молодые смогут познакомиться. В своем старании сводник восклицал с явным волнением:

«Ваша дочь не сможет найти более любезного и порядочного супруга, а теща – более нежного и уважительного зятя».

Павел, которого на этот раз держали в курсе событий, согласился приехать к королю. Возможность такого союза он воспринимал с равнодушной усмешкой. Ему было двадцать два, и он еще искал исцеления для своего разбитого сердца.

Через три месяца длинный императорский кортеж вышла провожать огромная толпа народа. Медленно и торжественно, как траурный катафалк, карета Павла пересекла столицу. Впереди скакала вооруженная охрана. Когда кареты была уже далеко от столицы, молчаливый пассажир достал из кармана своего редингота медальон, очень старую миниатюру, из которой выломали некогда украшавшие ее бриллианты. Павел жадно смотрел на единственный портрет отца, который он смог найти. Во время долгой поездки часто созерцал этот сувенир, эту память о детстве, это самое дорогое для него сокровище, и пытался разглядеть в полузабытом лице знак одобрения своей теперешней поездки. Он поклялся любить все, что любил его отец, и жить так же, как жил он, – до того дня, когда Господь поможет ему отомстить за них обоих.

Он глубоко вздохнул, ему, кажется, стало легче: все на свете предают и преследуют его, но он никогда не останется в одиночестве – покойный отец будет всегда рядом с ним.

Через несколько недель царевича принял в Берлине король Пруссии. Ему немедленно была дана личная аудиенция. Фридрих почти по-отечески обнял его.

Что знал Павел об этом монархе? Его эрудиция, его свободомыслие были хорошо известны, но если, скажем, эрцгерцогиня Австро-Венгрии Мария-Терезия считала Фридриха антихристом и извергом рода человеческого, то Вольтер посылал ему свои книги с уважительными посвящениями. Павел знал, что мать, по не известным ему причинам, демонстрирует этому странному человеку неуважение, и что, напротив, он был кумиром его отца. С этой мыслью он полностью доверился королю Пруссии.