Павел II. Книга 2. День пирайи

Хамфри замолк, а гость кивнул. На миг повисло молчание. Горобец продолжил.

— Наш гость прибыл в Москву с целью участия в коронации. Будучи изолированным руководителем изолированной ложи, с которой мы уже двадцать лет как заключили конкордат, наш гость сам скажет нам все, что посчитает нужным сказать.

— Ла-ла-ла… — снова начал Хамфри, гость резко его прервал и обратился сразу к нему:

— Ма-ма-ма-ма-ма! Мама! Мамамамамамамамамамама!

Хамфри побелел, откинулся на спинку кресла и стал медленно сползать на пол. Гость удовлетворенно цокнул языком. Горобец кивнул и продолжил:

— На-на-на-на-на-на! Я же говорил вам, брат-вредитель.

Хамфри закинул голову и, видимо, потерял сознание; возникшие из темноты служки быстро подхватили кресло Сидора вместе с ним самим и сунули воняющего нашатырем попрошая прямо под нос хранителя печати. Тот с трудом разлепил глаза. Сидора убрали. Мулат молчал. Видимо, он вообще не считал нужным говорить что-либо сверх уже изложенного.

— А-а-а-а-а! — четко и раздельно, как говорят детям, сидящим на горшке, вдруг проговорила Баба Леля. Хамфри от ужаса рухнул в новый обморок. Елена перевела глаза на мулата и увидела, как его оливковое лицо сереет, как судорожно вцепляются его тонкие пальцы с обведенными темной каймой ногтями в подлокотники кресла. Видимо, и он не ожидал услышать подобное.

— А-а-а! — яростно вращая глазами, в гробовой тишине закончила Баба Леля. Возразить было нечего.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

1982–1984