Павел Кашин. По волшебной реке

Это песня просто о питерской-московской девушке. Она всегда прилетает на крыльях любви, все сердце в пыли, все небо в крови. У нас же все люди ранены предыдущей любовью, и все верят, что следующая любовь будет обязательно лечебной. Но это все равно что переходить с одного наркотика на другой, более страшный. Наркотик попроще тебя уже не берет, а вещество посильнее ведет в могилу. Но мы этот новый наркотик описываем в песнях как лекарство для души. Не стоит забывать, что еще никто любовью к мужчине или женщине не исцелился, как никто не стал счастливым, принимая наркотик. Никто… не достиг состояния Будды через наркотические вещества. Но ни любовь, ни наркотики никогда не исчезнут. Один из моих бывших продюсеров рассказал мне о том, что как-то он пришел к другу домой, а тот стоит на подоконнике, собирается то ли выпрыгивать, то ли повеситься – не помню. И он сказал: «Зачем ты собираешься это делать?» «Да, чего-то все задолбало. А зачем жить?» «Ну, как… новые анекдоты послушать». И это его как-то уговорило. И действительно, даже тот солдат без ног, у которого эйфория, о котором я упоминал – в чем он может найти удовольствие в жизни? В том, чтобы послушать новых шуток. Ведь никто не говорил, что будет весело в век, в котором ты живешь…

Ты прилетела на крыльях любви
Все сердце в пыли, все небо в крови
От злобы и зависти чернели моря
Чернела заря, когда мы взлетали

А мы и не знали, откуда пришли

Зачем нам печали не нашей земли
Когда мы упали, чернела заря
Чернели моря, а мы все летали

На крыльях любви, на крыльях любви

Пока не узнали, что небо сожгли
Пока безутешная боль нам не заменила любовь
Мы нервно цеплялись с тобой за крылья любви

Холодное утро встречает заря

С голодным нутром у стен декабря
И горы не знали, какая усталость
Под сердцем осталась пока мы летали

На крыльях любви, на крыльях любви

Пока не узнали, что небо сожгли
Пока безутешная боль нам не заменила любовь
Мы нервно цеплялись с тобой за крылья любви

На крыльях любви, на крыльях любви

Пока не узнали, что небо сожгли
Пока безутешная боль нам не заменила любовь
Мы нервно цеплялись с тобой за крылья любви

«У любви твои глаза»

Мне всегда казалось, что, когда мы говорим о физиологических ужасах каких-то, как аварии, убийства, смерти, мы чрезмерно реагируем на это, потому что жизнь, по сути, состоит из крови. И у меня большое подозрение, что кармически врачами стали люди, которые в прошлой жизни убили много людей: только поэтому можно пойти на работу за очень маленькие деньги и выносить ужас операций по восемь часов в день. Только потому, что вне жизни ты зарядился на то, чтобы немножко подчистить свою карму. И, если взять врачей, то мы можем сказать, что они вроде как предельно циничны: они могут в прозекторской спокойно выпивать и закусывать… И все же, мы не можем посмотреть на наш мир как на конструктор, где животный белок – всего лишь один из кирпичиков всего составляющего. Просто он подходит для нашего мира с кислородом и водородом. В другом мире какой-нибудь кремний был бы составляющей нашей крови, и при виде кремния все падали в обморок.

Самая главная строчка в песне о том, что «…уже не хватит пули, чтобы пролететь во мне и вылечить меня…». Вообще песня, наверно, о том мгновении как проходит пуля… как пуля пролетает в мозги, еще живому человеку. В какой-то момент мозг становится все меньше и меньше живым, и перестает уже следить. Вот это идеальное состояние, когда писатель может долю мгновение описать в книге: написать о пуле, влетающей в живой мозг и вылетающей из неживого.