Павел Кашин. По волшебной реке

Солнечный день не проходит мимо
Я бросаю тень, я стою в витрине
Я люблю тебя, а ты проходишь мимо
Черт бы взял тебя да я мим
Я сделан из белой ткани
А внутри меня драгоценный камень
Если взять меня большой кровью
Я тебе открою
Я родился тобою
Ты без страха и боли
Превращаешь камни в молодые души
И я на глазах становлюсь лучше

Ты проходишь мимо и каждый день

На моей душе остается тень
А внутри меня остается боль
Что мою любовь никто не откроет
Я стою один на большой планете
А вокруг меня затихают дети
А вокруг меня все уносит ветер
По моей душе пробежались плетью
Я родился тобою
Ты без страха и боли
Превращаешь камни в молодые души
И я на глазах становлюсь лучше

«Эйфория»

В 1998 году, по возвращению в Петербург на лето, я собрал музыкантов и записал альбом «Эйфория». Это были все мои знакомые музыканты. Само же название «Эйфория» действительно здесь с историей: это был год, когда я приехал из Штатов на лето и встретился здесь с моим товарищем, русским эмигрантом, который в советское время через нелегальные каналы сбежал в Соединенные Штаты и добился там смены имени. Там прям такая детективная история. По-моему, кстати, он был одно время или остается до сих пор американским шпионом. Он очень остроумен, тонок, но бестолков в жизни своей. Он как Бонд, Джеймс Бонд: у него всегда правильно торчат манжеты на два сантиметра открахмаленные, но если он за что-то берется, то это всегда кончается провалом. В тот вечер мы с ним шли по Петербургу, был сезон белых ночей, и, надо сказать, весь Петербург просто гудел всю ночь, все подвальные помещения были заняты под клубы и рестораны. Там тогда был страшно-популярный клуб «Декаданс», набитый модной публикой: все были на кабриолетах, пьяные и счастливые. И тогда меня Анатолий спросил: «Паша, как ты думаешь, эта Эйфория… она закончится каким-то крахом?» Надо вспомнить, что эйфория берет свое начало в военных госпиталях, где солдату отрезают две ноги, и он, еще пребывая в эйфории от наркотиков, которые ему дали, не понимает что происходит, приглашает медсестру на танец и очень счастлив. И мы оба чувствовали, что что-то будет. Да, и той осенью был как раз крах в России. Я решил, что запишу альбом «Эйфория», и начал над ним работать. Честно говоря, я уже не помню, с кем и как я писал этот альбом, но это и неважно, потому что главное – есть идея. Обычно от того, как она исполнена, она не улучшается и не страдает, если идея действительно хорошая… Примером служит Высоцкий: идея его всегда хороша, он всегда может сымитировать любую профессию, любое состояние души, но вот исполнение… исполнение всегда оставляло желать лучшего: он не музыкант, и никогда не пользовался услугами профессиональных музыкантов. Тем не менее, все это было чрезвычайно популярно. Да, он тоже, как Достоевский и Пушкин, любил выпить, повеселиться и сыграть. Нашкодивший ангел. Владимир Высоцкий мне не не близок только по стилистике, потому что я не любитель городского романса, блатняка. Но я понимаю, что он дитя своего времени, и он очень четко отразил этот небольшой период. Можно просто по творчеству Высоцкого, не видя фильмов, ни читая книг, представить, что было в эти годы. Писатель или поэт не обязан быть достоверным, умным или хорошим в жизни: он просто должен как хороший датчик правильно снимать картинку жизни. Высоцкий это делал очень четко.