Павел Третьяков

Приобретать иконы Третьяков будет на протяжении всех 1890-х годов. Он станет постоянным покупателем И. Л. Силина, С. Т. Большакова. Так, сохранилось несколько писем Большакова Третьякову, где Сергей Тихонович предлагал коллекционеру приобрести ряд икон^[719]. Приблизительно за восемь лет Павлу Михайловичу удалось составить собрание из 62 икон XV–XVII веков. Историк Н. П. Лихачев писал об этой коллекции: собрание «невелико по количеству… и отнюдь не может быть названо систематическим. Значение его иное — оно драгоценно и поучительно по качеству икон… П. М. Третьяков имел в виду не историю иконописи, а собрание лучших, наиболее художественных образцов старинных русских икон… Три четверти икон собрания могут быть названы первоклассными памятниками иконописи и типичными и лучшими образцами тех или других „писем“»^[720].

В. В. Верещагин в сентябре 1894 года писал коллекционеру русских древностей П. И. Щукину: «…я искренне обрадовался, когда узнал, что наш Третьяков начал собирать образа, и высказал ему это; еще более порадовался бы, если бы преддверием его галереи служило всестороннее собрание прикладного искусства… Именно в виду того, что у Вас уже есть, Ваше собрание может быть поучительнее Третьяковского, если Вы проведете развитие родного искусства от грубейшего орнамента до изображения в живописи и скульптуре родных людей природы и истории их»^[721]. В переписке Третьякова и Верещагина эта идея отражена не была. Василий Васильевич был человек увлекающийся и наверняка высказывал эту мысль Третьякову в устной форме. Однако… у того были собственные соображения насчет своих коллекций.

Многие исследователи вслед за Н. А. Мудрогелем сетуют: «…поместить иконы в галерею Третьяков не успел. Иконы были размещены в его личных комнатах и лишь после его смерти перешли в галерею»^[722]. Однако появляется закономерный вопрос: а собирался ли он это делать? Думается, для Третьякова иконы были чем-то глубоко личным, он собирал их отнюдь не для всеобщего обозрения, а — для души… Глядя на висящие на стенах дома старинные лики, молясь на них, проще было избыть горе, найти утешение в диалоге с Господом… и, несмотря ни на что, продолжать составление картинной галереи.

Основным «внешним» событием третьего периода стала передача Третьяковым галереи в дар Москве. Это произойдет в 1892 году^[723].

А пока… следует выяснить, какими мотивами Павел Михайлович руководствовался на протяжении 1860–1890-х годов.

Бывает, что одна страсть подсказывает человеку новые формы для претворения в жизнь другой его страсти. Так, любовь Третьякова к театру, желание запечатлеть для потомков лицо замечательного актера М. С. Щепкина стало… преддверием целой серии заказных портретов исторических личностей. Летом 1862 года Павел Михайлович заказал портрет Щепкина приятелю Н. В. Невреву. 6 июня галерист пишет родным: «…предоставив на произвол судьбы и рассчитывая на особенное старание написать хороший портрет с такой знаменитой личности, как наш Щепкин, я заказал Николаю Васильевичу портрет его, и вот он теперь малюет с него и в восторге от этого знаменитого старца. Окрепший [со] временем рассудок его, юношеский жар артистической натуры, страстная любовь к искусству нисколько не пострадали от старости, слабости и глухоты и совершенного беспамятства. Живость характера, веселость непритворны и слезливая чувствительность, начитанность, знание света и людей и все это руководимое здравым смыслом — по словам Николая Васильевича — делают чрезвычайно интересною эту оригинальную натуру»^[724].

Готовый портрет Третьяков получил от Неврева в том же 1862 году. Для начинающего галериста это был пробный камень, приведший впоследствии к созданию целой галереи образов русских замечательных людей. Знаменитые доктора, ученые, общественные деятели, писатели, музыканты, актеры, художники… лица многих деятелей отечественной культуры запечатлелись в исторической памяти благодаря тому, что Павлу Михайловичу пришла в голову мысль увековечить этих людей на холсте.