Pavor Nocturnus

Быть может, Фелиция насторожилась, различив неприкрытый гнев в моих словах, или же я потратил подозрительное количество времени у двери — ее быстрые шаги по ступеням раздались незамедлительно, словно она тонко чувствовала происходящее и боялась, что я прогоню гостя. С оповещением о наступающем ливне, который тотчас же застучал по оконной раме, она отклонилась вправо и напрягла глаза, чтобы рассмотреть затемненный силуэт за порогом. И пока я тянулся к зонту на верхней полке шкафа, нащупывая самый старый и, кажется, сломанный, Фелиция проскользнула мимо меня и настойчиво протянула этого человека за руку внутрь. Я не успел впиться ладонью в дверной проем в намеренном жесте, означавшем лишь одно: проход закрыт, — и с безупречным бесстыдством мой отец уже следовал в направлении гостиной.

— Прошу вас, переждите дождь у нас! Может, вам сделать чаю?

— Не смею отказываться от столь гостеприимного предложения. Только, если вас не затруднит, — кофе.

— Как! Кофе на ночь?

— О, этот напиток — мой верный спутник в любое время суток уже долгие-предолгие годы. Благодарю вас, миссис…

— Фирдан…

— Фирдан, — повторил он и направил на меня взгляд, который я выстоял с гордостью. Трудно сказать, что скрывалось в задумчивой пелене его глаз (тоска, возмущение или холодное равнодушие), но точно не удивление. — Вы не представляете, насколько мне приятно убедиться, что моего сына окружает спутница жизни, прекрасная не только внешне, но и внутренне.

Каков подлец! Явно понимая, что я пребываю на грани ярости небывалой силы, готовый насильно вытолкать его за порог дома, он использовал непобедимую по силе карту.

— Питер!.. — возмутилась Фелиция таким высоким сопрано, что мои барабанные перепонки одним лишь чудом выдержали это. — Простите его, пожалуйста, и скорее проходите в кресло. Мы как раз включаем камин по вечерам, ведь так, Питер?! Это отлично, просто замечательно, что вы пришли!.. Вам кофе с молоком?

— Никакого чая, кофе или чего бы там ни было еще! Этот человек принципиально не получит в нашем доме ни крошки!

— Это же твой отец, Питер! Нельзя так…

— Не стоит, миссис Фирдан, — сказал этот самый «мой отец», — мне и правда стоило вначале объясниться… Я пришел, во-первых, чтобы извиниться за сегодняшний казус. Ты подобрался ко мне крайне неожиданно и в… интимном, можно сказать, очень тайном месте, где я нисколько не ожидал увидеть ни чью душу, а тем более тебя. К тому же, удивление наряду с некоторой злостью затмили мои глаза и я не различил, что это был ты, Питер… Как славно, что Рональд Рид не умеет держать тайны: его искреннее лицо и природная открытость вместе с моими подозрениями обличили правду, от которой мне стало глубоко стыдно…

— Что ж, если это все: извинения приняты! И прошу оставить нас в покое.

— Нет, кроме того и в главной мере за тем я пришел, чтобы поговорить с тобой. Не беспокойся, я не отниму у тебя весь вечер, а после краткой беседы обещаю незамедлительно удалиться.

— Питер… — не унималась и Фелиция.

— Ладно! — взревел я, пораженный неравенством сил, и прошел в гостиную. Впрочем, временное отступление позволило мне целую минуту не видеть этого отвратительного человека.

На первом этаже сделалось заметно холоднее и, пусть разгоряченным телом я не ощущал температуры, обогреть дом нужно было отнюдь не ради гостя, а потому, что подолгу раскрытые двери впустили влажную погоду вечера. Я вырвал несколько пустых страниц дневника, который обнаружил сжатым в руке, и растопил вчерашние угли. О как завораживала разрушающая сила огня: листы бумаги, а позже и поленья вмиг рыжели, золотились, ожидая свою судьбу: почернение, треск, превращение в угли и, в конце концов, в золу. В один момент я даже схватил дневник с плоской поверхности камина и едва не отправил его весь в разбушевавшийся огонь. Каждой частью души и тела я жаждал, чтобы эта вещь канула в Лету… Благо, в тон ярчайшей молнии, озарившей на миг каждый угол комнаты, в разуме проблеснула и верная мысль: ведь ставший прахом плюшевый медведь не принес облегчения, и это также будет пустой тратой сил — можно сжечь вещи отца, игрушки его фабрики, записи о нем и сам дом, доставшийся как бы в наследство, но зерно навсегда останется во мне… воспоминания! Этого не уничтожить, не выжечь, не вырезать. И вслед за вспышкой молнии, словно в подтверждение жестокой, но правдивой мысли, небо взорвалось настолько звучно, что Фелиция на кухне, по-видимому, вздрогнула, разлив напиток мимо кружки.

Тем временем Фелиция услужливо сняла с плеч Бенедикта Саввы пиджак времен моей молодости и выдала тапочки, то есть обращалась с ним подобно достопочтенному гостю. И сколько же сил мне потребовалось, чтобы сдержать чувство тошноты от вида того, как его вещь на крючке соприкасается с моей курткой. Он неторопливо расхаживал по коридору, словно на экскурсии в музее древностей, и надолго задержался у проема кухни под предлогом уточнения, что молоко и сахар в кофе класть не нужно. Полагаю, интерьер кухни особенно заворожил этого человека, ведь она изменилась более всех остальных комнат в доме.