Pavor Nocturnus

Карие глаза были теперь на уровне моих, взгляд опустился, не выдержав неловкости. Виноватая быстрая улыбка. Лицо вытянулось, побледнело, скулы заострились, щеки впали. Волосы наспех собраны в длинную косу до голеней. Потемнели: коньяк, а не медь. Одежда узкая и короткая, облегает тело — грудь увеличилась на размер, а талия и бедра выделяются заметнее, чем раньше. При этом похудела на 3–5 кг. В дверном проеме стояла не моя Алисия… Я видел взрослую женственную девушку.

— У меня что-то не так с лицом? — съязвила она. Голос более низкий, глубокий.

Она прошла мимо меня на кухню, села на стул за округлым столом и сняла кроссовки. Шевелит пальцами по очереди, разминает ступню. Тонкая шея, узкие плечи и прямая осанка; движения плавные, спокойные… Я занял место рядом и долго смотрел на нее — казалось, не осталось ничего от моей прежней малышки.

— Пап… ты смотришь на меня, как на чужого человека.

— Ты изменилась…

— Я заметила, мистер Детектив. Алисия Рей, ваша дочь, приятно снова познакомиться!

— Просто… нелегко осознать, что ты повзрослела.

— Ага, давно уже. И на сколько я теперь выгляжу?

— На…

— Нет, не говори! — сказала она, энергично тряся ладонями. Подняла глаза вверх, морщит губы, когда думает. Теперь похоже на мою Алисию. — Раз цифра в паспорте недействительна, я в праве сама выбрать… Двадцать один, а в декабре будет двадцать два! Я давно уже чувствую себя на этот возраст. И я сейчас упаду в голодный обморок, если не положу что-нибудь в рот…

Я резко встал, подошел к чайнику на плите. Не помню, как нашел чай, налил еще горячую воду в кружку и взял вазу с шоколадными конфетами на полке. Думаю, миссис Веритас не пожалеет несколько штук для нас. Алисия накинулась на сладкое и остановилось, когда во рту стало уже невыносимо приторно. Мы продолжили сидеть в тишине: я не знал, с чего начать, а она пила чай, глядя в окно. Ее профиль вызвал чувство дежавю… Наше первое с Мариной утро после моего ночного дежурства. Только на столе дымилась яичница с беконом.

— Ты не злишься на меня? — сказал я то же, что и тогда.

«За что, за место в теплой постели? За вкуснейший завтрак вместо дешевой булки с чаем? Злюсь. Потому что не понимаю: ты или добрый самаритянин, или жуткий маньяк, или влюбился в меня. Последнее, кстати, не исключает первых двух… Так что слушай сюда: я не продажная девка и не собираюсь вечно быть тебе кухаркой, уборщицей и спать с тобой даже за жилье. И только попробуй прикоснуться ко мне!» Конечно, нет. Одно условие: готовлю всегда я.

— За что? За то, что говорил, что я перечитала мистических книг?

Я опустил взгляд, кивнул.

— За то, что отрицал мои способности детектива и, вместо того чтобы выслушать и вместе раскрыть это дело, запер в комнате?

Еще раз.

— Или за то, что покалечил моего любимого, что едва не стоило мне жизни?

— Хватит! — вскрикнул я.

— Злюсь, папа! Очень…

Тяжело дышит, с трудом сдерживает слезы. Рука сжала натянутый край джинсов, затрещавший по шву. Отпустила.

— Но я говорю себе: он хотел как лучше… и, надеюсь, понял, что не все добрые намерения приводят к хорошему. И еще… Лови мой парень — нравится тебе это или нет! И если ты снова ударишь его, я тебе этого никогда не прощу!

Острый взгляд, губы поджаты. Как похоже на Марину…

— Как ты… выжила?

— О, да пустяки, всего лишь благодаря человеку, которого ты ненавидишь… На чердаке, когда кошмар подходил ко мне и бежать уже было некуда, а игрушки в темноте я не нашла, я подумала о Лови, вспомнила все наши свидания — да-да, не удивляйся, пап, мы уже год как встречаемся! Началось перемещение, как будто тебя засасывает в водоворот, но вдруг все оборвалось и я оказалась у него дома… Пришлось ждать пару часов, пока ему наложат гипс в больнице и он вернется. Зато получилось смешно напугать его.

— Ты все это время была рядом… Ты… ты понимаешь, как я переживал!

— Понимаю. И я хотела этого! Если бы сразу вернулась, ты бы так ничего и не понял, не поверил бы… Знаешь, только когда теряешь близкого, начинаешь искать любые способы, чтобы его вернуть. Наверное, только поэтому мы обо всем и узнали.

— Мы?