Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

3. Наконец, суммируя вышесказанное: Каирский план от начала до конца явился плодом коллективных усилий и новой вехой в истории отношений, которые с большой долей осторожности можно назвать «постколониальными». В противовес процессам деколонизации, идущим «по нисходящей» и связанным с политикой отдельных европейских стран, Каир был новым словом в процессах коллективных и набирающих силу.

Это, представляется, и есть истоки той политики, которую ЕС вел начиная с 2001 г. в отношении Африканского Союза. Однако следует задаться вопросом, правомочно ли говорить о том, что у ЕС была раз и навсегда определенная линия поведения в отношении объединившихся стран Африки? Действительно ли однажды принятый курс не претерпевал изменений? Для того чтобы проанализировать эту проблему, необходимо обратиться к основным политическим актам АС за истекшую пятилетку. Основное внимание, как представляется, должно быть уделено именно политическому аспекту деятельности АС: нет нужды говорить, что в реализации таких гуманитарных программ, как анти-СПИД, сохранение экологии и естественной среды, между ЕС и АС не было кардинальных противоречий. Здесь они партнеры: одна организация оказывает материальную и техническую поддержку, другая реализует эти ресурсы «на переднем фронте». Что же касается экономики, то практически все судьбоносные решения принимались в рамках диалога ЕС – АКТ.

Дарфурский конфликт: опыт урегулирования

За истекший период среди нескольких немаловажных политических акций АС выделяются его действия во время Дарфурского конфликта в Судане.[557] В столкновении арабского и неарабского населения стра́ны АС – большую часть которого составляют страны южнее Сахары – встали на сторону угнетаемого неарабского населения и приняли резолюцию, на основе которой в начале 2004 г. в Судан были введены миротворческие войска. К тому моменту разгоревшийся конфликт классифицировался не просто как внутренние расово-этнические проблемы, а как межгосударственный конфликт с участием двух полноправных членов АС – Судана и Чада.[558] Здесь следует еще раз сказать, что, согласно принятой конституции, АС имеет право вмешиваться в дела стран-участниц: этот пункт и был юридическим основанием для ввода миротворческих войск в Судан. Первый отряд миротворцев, выделенный под Суданскую миссию министерством обороны Руанды, был – как показал дальнейший ход событий – смехотворно мал: лишь 150 человек. С тех пор контингент только пополнялся. В настоящее время он составляет около 7 тыс. миротворцев, выделенных странами АС и действующих под эгидой ООН.

Два фактора заслуживают отдельного упоминания, так как их влияние не замедлило сказаться на отношении объединенной Европы к происходящему вокруг Дафурского конфликта:

1. На первом этапе (с августа 2004 г. по январь 2005 г.) ввод миротворцев не только не погасил конфликт, но, наоборот, разжег его еще больше. Отчасти так произошло из-за плохой подготовки миссии в военных сферах стран АС, отчасти из-за недостаточного количества материальных средств, отчасти из-за несогласованных действий подразделений разных стран (в том числе Нигерии, Руанды, Гамбии, ЮАР и Кении).

2. Правительство Судана, активно сопротивляясь присутствию контингента ООН, признавало правомочность действий миротворцев АС и заявляло о своем желании решать проблемы при посредничестве структур Африканского Союза. Тому было несколько, как представляется, причин: во-первых, Судану, вполне очевидно, комфортнее проводить свою политику при слабом и незначительном по численности корпусе АС, чем иметь дело с лучше подготовленными и обеспеченными войсками под эгидой ООН. Во-вторых, тем самым правительство Судана подчеркивало свою лояльность принципам и авторитету АС и решительно отдавало предпочтение миротворцам Африканского Союза перед ооновскими. «И речи быть не может о том, чтобы в Судане действовали смешанные силы АС и ООН, – заявил президент Судана Омар аль-Башир. – Подразделения в Дарфуре должны быть частью АС и находиться под командованием АС… Еще ни разу не случалось, чтобы силы ООН сыграли положительную роль в Африке. Мы не можем допустить, чтобы Судан был первой страной, подвергшейся реколонизации».[559]