Пчела в цвете граната

Шесть утра. Ася не спит, притворяется. Сквозь ресницы видит молодые девичьи телеса в цветастых ночнушках, их тени на стенах от ночников. Где-то, наверное, страдает сердце юноши – как бы оно хотело поменяться с Асей местами, чтобы любоваться романтическими изгибами, нежными волнами ниспадающих волос. Но юноши там, а Ася здесь, и ей больше некуда деваться из этого общежития, разве что замуж. Но это такая непроглядная перспектива, как у Любки. Видно, что у неё под кроватью уже заготовлены чемоданы с приданым, больше уже некуда класть. Все претензии к женихам снижены до предела «только женись». Любка каждое утро завивает чёлку на термобигуди в надежде, что хоть кто-нибудь позарится на эту взлохмаченную кипу волос. Она завязывает тесёмки на груди ночной сорочки, тонкая ткань которой не может скрыть её готовую к ласкам упругую грудь. Из маленькой комнаты просачивается невнятное перешёптывание, кто-то стучит дверцами шкафа. Девушки собираются на работу, хмуро здороваются, чистят зубы, вздыхают над порванными колготками, достают из загашников припрятанные рубли, хлопают ладонями по бёдрам, приглаживая мятые бока юбок.

С кухни поплыли запахи еды.

Как только хлопнула дверь за последней девушкой, Ася босиком шмыгнула в туалет, затем в ванную. Под тонкой струйкой воды почистила зубы, вышла на кухню и первое, что заметила, – это сковородку, под синей крышкой которой блаженно томилась жареная картошка.

Подняла крышку. От аромата закружилась голова, хотелось сожрать картошку вместе со сковородкой, но пальчиками выцепила только два бруска. Ох! Какая услада. Нектар! Мёд! Амброзия! Ещё две дольки… ещё две… всё, хватит, это последние… не жадничай!.. увидят крыску! – рывками воровала рассыпчатую промасленную красоту, будто играла в игрушечную столовую, в которой вместо кукольных предметов были настоящие. И можно получить настоящий нагоняй, но это потом, теперь надо хоть немного сбить голод. Главное – съесть так, чтобы было незаметно, до горки взбодрить массу вилкой, создать ощущение первоначального вида. С кончика носа от напряжения капал пот. Снова и снова Ася крутила в голове одну и ту же мысль: нужно как можно скорее вернуться домой, к родителям. Тогда ей с голодухи не придётся воровать чужую картошку. Кто бы мог подумать, что жареная картошка на чужбине так мила и востребована до обжига в животе? Дома она её не замечала – картошки было полно. Отец каждый год сажал огромный огород, потом после работы по вечерам ходил с лёгкой тяпкой и окучивал до захода солнца. Осенью собранную картошку засыпали в погреб. По воскресеньям отец открывал тяжёлую рассохшуюся дверь погреба, в нос шибал сырой терпкий воздух. Освещая дорогу свечой, отец шёл вдоль сырых, заросших белыми грибами подпорок. Огонёк свечи дрожал, словно боялся того мрака, куда ступал человек. Своей паникой он вызывал тени на стенах, которые то двигались рывками, то приседали, то ползли по потолку. Отец выгружал из лотка картошку в ведро, а Ася мысленно разговаривала с картофельными привидениями. Однажды отец припозднился и не выбросил прошлогодний остаток урожая. Картофелины за лето проросли до потолка и превратились в монстров. От притока свежего воздуха и в свете свечи монстры оживали, нависали бледно-розовыми щупальцами над непрошеными гостями. Ася от ужаса визжала, долго плакала, видно было, что и отец порядком струхнул.

После жареной картошки захотелось пить. Попила прямо из-под крана, подставляя ладони под струи воды. Немного притомив голод, Ася устыдилась: «Я ненормальная, я дрянь, я за картошку превратилась в дерьмо». Ася представила, как бы мать отреагировала на её проступок. Металась бы по квартире, ругала себя за плохое воспитание дочери.

– Привет.

Ася вздрогнула, ткнулась в ладони лицом.

– Ты чего? – удивилась Заря. – Испугалась?

Ася кивнула. С кончика носа, ресниц капала вода. Ася смаргивала и хаотично соображала, видела Заря или не видела, как она хомячила.

– О, картошечка! – Заря открыла сковородку и пальцами подхватила поджаристую дольку, аппетитно зажевала. – Вкуснотища!

– Ты что делаешь? – округлила от удивления глаза Ася.

– Извини, не удержалась, – Заря потянулась за вилкой и уже через минуту говорила с набитым ртом, жестикулировала вилкой, громко смеялась. – Ешь! А то ничего не останется.

В голове Аси возникли проблемы. Она не могла переварить увиденную картинку.

– Точно не будешь? – уточнила Заря, показывая на практически пустую сковородку.

Ася, отказываясь, покачала головой.

– Значит, мне повезло. Достанется больше, – собирая остатки, заскребла вилкой по дну сковородки.

Если бы знала, что так будет, съела бы больше, пожалела Ася и всё-таки не удержалась от вопроса:

– Что дальше?

– Надо на завод съездить, оформить обходной лист.

– Заря! – Ася не скрывала тревоги. – С картошкой что будет?

– Классное получилось утро, – кивнула Заря, поставила на плиту чайник.

Невнятный ответ Зари вовсе выбил Асю из колеи.

– Заря, займи рублей пятнадцать.

– Без проблем, – откликнулась Заря, моя вилку и сковородку.

– Как приеду, вышлю телеграфом.