Пчелы

Усталость Флоры компенсировалась ее опытом, несмотря на скованность суставов и физическое напряжение, знания и опыт позволяли ей без лишних усилий следовать по воздушным течениям и улавливать тончайшие запахи. И вскоре она, к своему восторгу, нашла первый цветущий нарцисс, мечту всякой пчелы, таким изысканным ароматом он обладал, притом что пыльца его была довольно пресной. Аромат цветка наполнил душу Флоры таким блаженством, что ее усталость и напряжение исчезли без следа, и она продолжила полет с новыми силами, используя все свое мастерство. Она нашла крокус и желтый нарцисс, а потом еще бледно-зеленые цветы гебе, с ослепительно-розовой, набухшей и влажной пыльцой, словно крохотные ягодки. Она наполнила свои корзинки и зоб, и ей на память пришли тысячи переливающихся лепестков всевозможных оттенков и форм. Она проникла в самую глубь яблочного бутона, когда вокруг зазвучало Священное Созвучие, и она ощутила в теле толчок.

Медленная устойчивая частота, скрывавшаяся в ее собственном пульсе так долго, что она перестала замечать ее, внезапно исчезла. Флора зависла на месте, озираясь, словно улей позвал ее.

Ее дочь проснулась.

Глава 42

На взлетной доске не оказалось Чертополохов, и прихожая тоже была пуста, но с верхушки лестницы доносился отчетливый сигнал тревоги. Не успев сложить крылья и не волнуясь о том, что кто-то может ее увидеть, Флора бросилась в морг.

Она чуяла сильный запах дочери, отмечая, что он стал другим. Пол был завален большими шершавыми кусками воска, но крови, как и никаких примет присутствия полиции фертильности или гвардии Чертополоха, не было. Сквозь соты сверху наплывами доносились возбужденные голоса, а вместе с ними вибрация от тысяч пчелиных ног, бегущих через прихожую среднего уровня. Затем соты пронзил громкий резкий звук, словно возмущался Разум Улья. Через несколько секунд сквозь соты пронесся ответный всплеск, высокий и резкий, но уже на другой частоте, и две звуковые волны столкнулись в диссонансе, отчего по всему улью пчелы закричали в страхе.

Флора побежала по главной лестнице, так сильно тревожась за дочь, что едва дышала. Чем выше она поднималась, тем отчетливее становился запах битвы, он перекрывал все запахи, кроме секрета боевых желез Ворсянок и Премудрых.

Перепуганные сестры жались друг к дружке по коридорам, ведущим в прихожую среднего уровня, и воздух наполнялся запахом яда. Флора протолкалась сквозь дрожащую толпу в направлении плотной стены пчел, образовавших круг в центре помещения. Она протискивалась вперед, мимо многочисленных сестер, думая только о том, чтобы встать на сторону своей дочери и биться насмерть.

Но ее схватила гвардия Чертополоха.

Прямо перед ней в центре прихожей две огромные принцессы изготовились к нападению друг на друга. Эти пчелы были в два раза крупнее любой другой сестры, и за каждой стояла плотная стена представительниц их породы: Премудрых и Ворсянок. Все пчелы в помещении молчали, и было слышно только тяжелое дыхание принцессы Ворсянки.

Ее мех был желтым, лицо плоским и пятнистым, а обручи – ярко-коричневыми. Флора увидела сияющий влажный кончик ее жала, пока она медленно шевелила своим брюшком из стороны в сторону и наклонялась к полу, собираясь с силами. Она издала горловое урчание, и ее сторонницы отозвались тихим эхом.

Принцесса Премудрых начала распрямляться из низкой стойки и поднялась во весь свой громадный рост. Она потерла крыльями по спине, так что по залу прошелся зловещий шелест, и медленно поводила продолговатой головой из стороны в сторону, а в ее глазах вспыхивали искры ненависти ко всем Ворсянкам. Она зашипела, и принцесса Ворсянок изготовилась к броску.

Принцесса Премудрых мигом вспрыгнула на потолок, так что вниз посыпались крошки воска от ее могучих когтей. Принцесса Ворсянок, изогнувшись всем телом, в недоумении запрокинула голову, глядя на противницу. Принцесса Премудрых стала ползать по потолку, распыляя яд.

Противница, принцесса Ворсянок, устремилась за ней, глядя на оплавленный воск, остававшийся после нее. Она раскрыла свои огромные когти.

– Она бежит! – выкрикнула принцесса Ворсянок громким грубым голосом.

С этими словами она выдвинула жало, длиннее и толще, чем Флора когда-либо видела, с четырьмя поясами колючек вместо двух.

– Трусиха не может быть Королевой! – воскликнула она, обращаясь к соперницам.

– Как и дура…

Принцесса Премудрых спрыгнула с потолка на спину Ворсянке, кусая ее крылья. Ворсянка извернулась и сбросила противницу, но та вцепилась в нее когтями, и все услышали звук рвущейся плоти. Принцесса Ворсянок тут же схватила Премудрую за крылья, не дав ей снова вскочить на потолок, и набросилась на нее с такой силой, что пчелы услышали глухой удар и почувствовали, как в воздухе смешиваются яды, когда две принцессы принялись кататься по полу, отчаянно борясь и шипя. Их брюшки извивались во все стороны, и жала наносили удары, пока две принцессы сплелись в бешеной схватке. И вдруг прозвучал отчаянный крик – схватка замедлилась.