Пчелы

– Вас, вероятно, утомило долгое дежурство? Ваше верное сердце желает служить дольше, однако дух ваш притомился?

Сестра Ворсянка тревожно качнула головой. Премудрая Сестра повернулась к Флоре:

– Открой рот, Флора-717, пусть Сестра Ворсянка посмотрит.

Она повиновалась, и Сестра Ворсянка проворно заглянула ей в рот, а потом с удивлением перевела взгляд на Премудрую Сестру. Затем она взялась за язык Флоры и вытянула его на всю длину, после чего позволила ей спрятать его в рот.

– Понятно! Это и вправду возможно, но ведь с таким языком…

– Она забудет свой язык, когда придет время воссоединиться со своей породой. А если она будет им трепать, я лично сотру из ее разума любые знания. Проверьте ее и, если она ничего не выдаст, отправляйте немедленно. – С этими словами Премудрая Сестра взглянула на Флору по-доброму. – Такой эксперимент – огромная привилегия. Что скажете?

– Смиряться, Подчиняться и Служить. – Эти слова вырвались у Флоры непроизвольно.

Сестра Ворсянка содрогнулась.

– Будем надеяться, она нас не подведет. Такая уродина!

Смущенная Флора повернулась к Премудрой Сестре, ища защиты, но Жрица куда-то исчезла.

– Они так делают, – сказала Сестра Ворсянка, глядя на нее. – Никогда не знаешь, как с ними быть, они всегда удивят тебя. Ну, значит, пойдем.

Она открыла дверь, и Флора уловила сладкое и чистое благоухание.

– Если бы сама Премудрая Сестра не сказала мне поступить так, я бы назвала это святотатством. – Она подтолкнула Флору в дверь. – Давай покончим с этим.

Глава 4

Огромный Питомник вмещал длинные ряды поблескивавших колыбелек, и над некоторыми из них виднелось зыбкое свечение. Флора последовала за Сестрой Ворсянкой в глубь помещения. С удивлением она поняла, что это светилась жидкость, выходившая по каплям из ртов молодых кормилиц, склонившихся над колыбельками. Их было очень много, и все бесшумно передвигались по палате. Кормилицы были молодые и хорошенькие, с сияющими подбородками.

– Как здесь прекрасно!

Сестра Ворсянка, несмотря на свою неприязнь, пригладила мех на груди и кивнула. Указав на колыбельку, над которой не было кормилицы, она спросила Флору:

– Какого пола?

Флора заглянула в колыбельку. Личинку совсем недавно высидели, нежные жемчужные завитки-ракушки все еще виднелись на полупрозрачной белой коже. Крохотное личико было закрыто, личинка спала, и над ней витал сладкий молочный запах.

– Самочка. Она просто чудо!

– Всего лишь очередная работница. Теперь найди самца, – сказала Сестра Ворсянка, обводя широким жестом питомник.

– Да, Сестра, – кивнула Флора, поднимая антенны.

От каждого ряда она втягивала запах самочек, сильный и ровный.

– Отсюда ты не сможешь, глупая девчонка.

Флора ничего на это не ответила. Она ощущала другую породу молодых кормилиц и запах тысячи новорожденных самочек. Запаха самца здесь не было.

– Я все проверила, здесь самцов нет. Почему это?

Сестра Ворсянка уставилась на нее и сказала:

– Под конец сезона Пресвятая Мать их уже не делает, – сказала она и встряхнулась. – Хорошего нюха мало, чтобы ты оставила ряды уборщиц. А теперь придержи свой дерзкий язык, и давай проведем этот дурацкий эксперимент.

Сестра Ворсянка подтолкнула Флору к колыбельке с личинкой рабочей пчелы, которую первой показала ей, и похлопала по краю, чтобы младенец проснулся. Когда личинка открыла ротик и стала кричать, она с довольным видом сложила руки и взглянула на Флору:

– А теперь?

Флора наклонилась над личинкой, а личинка изогнулась и потянулась к ней. Ее теплый аромат обозначился отчетливее, теперь он был сдобрен тонким ароматом Любви Королевы. Тут же на щеках у Флоры засветились два пульсирующих пятнышка, а ее рот стал наполняться сладкой жидкостью. Она с тревогой взглянула на Сестру Ворсянку.

– Поток! – вскрикнула та. – Не глотай, дай ему выйти!

Она наклонила Флору над колыбелькой, и у нее изо рта потекли сияющие капли. Как только они упали на личинку, малышка перестала плакать и выгнулась, жадно ловя жидкость. Капли растянулись в плотный Поток, натекавший вокруг тельца личинки до тех пор, пока она не перестала его пить.

Жидкость прекратила изливаться изо рта Флоры, свечение на ее щеках пропало. На нее навалилась усталость, и она взялась за край колыбельки. Она видела, как младенец растет, а основание колыбельки сияет. На них смотрели другие кормилицы.

– Ну! – сказала Сестра Ворсянка. – Если бы сама не видела… Уборщица Флора может делать маточное молочко – Поток, – сказала она и добавила: – Ты всегда должна называть его только Потоком.

– Почему, Сестра? – спросила Флора, ощущая тепло и сонливость.

Сестра Ворсянка цыкнула на нее от досады.

– Больше никаких вопросов. Все, что тебе надо помнить, – это кормить младенцев, как покажет твой инструктор. И не давать ни капли больше, как бы младенец ни просил. А они будут. Теперь я должна найти тебе место для сна. Хотя не знаю, что на это скажут другие девочки. Не жди, что они будут тебя холить и лелеять.