Пчелы

Сестра Ворсянка привела Флору в комнату отдыха, где молодые кормилицы лежали, тихо переговариваясь, или спали. Следы блестящей жидкости виднелись вокруг их ртов. Она сразу же легла.

– Флора-717 здесь по личному распоряжению Премудрой Сестры, – сказала Сестра Ворсянка тоном, не допускающим возражений. – Да, она делает Поток, и да, это совершенно необычно для представителей ее породы, но мы живем в необычный сезон – с дождем, холодом и нехваткой еды, поэтому все должны помогать друг другу. Все ясно?

Кормилицы пробормотали слова согласия и поставили перед Флорой еду и питье, но она слишком устала, чтобы двигаться. Голос Сестры Ворсянки продолжал звучать над ней, и она знала, что при еле уловимом подрагивании пчелиных сот божественный аромат, поднимавшийся от них, был Любовью Королевы, и это было Таинством Служения. Она хотела присоединиться к сладкой гармонии молитв кормилиц, но в комнате было так тепло и темно, а кровать была такой мягкой…

Работа Флоры, как и прочих кормилиц, была проста. Ей следовало давать младенцам Поток, как показали, и делать передышку, когда он прекращался, а затем повторять все снова. Сестра Ворсянка не зря заверила Премудрую Сестру в точнейшем учете при кормлении, поскольку самые разные колокольчики подавали сигналы в той или иной части питомника, возвещая о начале или прекращении кормления. Постоянный мелодичный перезвон и мерцающая энергия сытых личинок создавали в питомнике атмосферу сна наяву, однако один звук всегда настораживал Флору. Это был светлый резонирующий тон солнечного колокола, сообщавшего на своей особой частоте всем пчелам, находившимся за пределами безопасного улья, что настал новый день.

Флоре была особенно приятна вибрация этого звука, и она слушала его с удивительным наслаждением. После трех ударов прибывали сестры-инспекторы, чтобы забрать с собой всех кормилиц, чей мех поднялся, а Поток начал убывать, и заменить их только что появившимися в зале Прибытия новыми, чей мех был еще мягким и влажным.

Мех Флоры оставался прежним, так что она продолжала работать. К тому времени, как прозвенел шестой солнечный колокол, успели заменить всех кормилиц вокруг Флоры, но ее Поток оставался таким же мощным, как и прежде. Даже сестры-инспекторы поменялись, но среди них всегда присутствовали несколько Ворсянок. Глядя, как они расхаживают вдоль рядов, выполняя свои обязанности, Флора начала понимать режим работы Питомника.

Колыбели все время вращали. Каждый день кормилицы, которым вскоре предстояло уйти, вычищали тысячи колыбелей, после чего прибывала маленькая армия уборщиц, удалявших отходы и чистивших пол. Флора тайком наблюдала за ними. И, хотя они никогда не встречались глазами и не произносили ни слова, она ощущала их кипучую энергию. Все кормилицы вздыхали с облегчением, когда уходили уборщицы, и Флора тоже, ведь она стыдилась своей породы. Затем кормилицы подготавливали пустые колыбели в убранной части Питомника, а сестры-надсмотрщицы произносили молитвы очищения, прежде чем окутать всю секцию мерцающим ароматом благоразумия, что означало готовность к Королевской Процессии, когда Королева откладывала яйца.

Когда звучал следующий солнечный колокол, по Питомнику разливалось восхитительное благоухание новой жизни, и тысяча новых яиц, чистых и безупречных, ложилась в колыбели. Все пчелы в Питомнике пели песню, восхвалявшую плодовитость Бессмертной Матери. А еще через три солнечных колокола из яиц вылуплялись крохотные личинки, и тогда их нужно было подкармливать Потоком.

Следующие три дня под строгим надзором старшей сестры Флора, как и другие кормилицы, смотрела в изумлении, как младенцы росли у них на глазах. Их сладкий аромат был предвестником перемен в их телах, и затем вдруг наступал момент, когда сестры-надсмотрщицы коротко свистели в свисток, и это означало прекращение кормления. Не важно, насколько голодным мог оказаться младенец, больше не полагалось давать ни единой капли, ибо наступало время отлучать их от Потока и переносить в палату Второй Категории.

Флора очень хотела бы работать там. Через большие двойные двери, разделявшие две палаты Питомника, она часто видела, как более старшие кормилицы играли и пели с подраставшими детьми и даже качали их на руках.

Все в Церемонии Перехода восхищало Флору: от извивающихся и смеющихся младенцев, разгоряченных восхитительными запахами еды, проникающими через двойные двери между палатами, до первых звуков радостных гимнов, которые пели кормилицы, приходившие за малышами. Обращая грациозные реверансы ко всем работницам Первой палаты, даже к Флоре, они брали смеющихся младенцев, и двери мягко закрывались за ними.

Эти изысканные пчелы Второй Категории из породы Фиалок, Примулы и Горошка с их безупречно стоячим мехом, совершенными членами и аккуратными реверансами, вызывали особое восхищение Флоры. В тусклой благочестивой атмосфере Первой Категории она украдкой отрабатывала реверансы, стараясь преодолеть свою постыдную косолапость, – просто на тот случай, если появится Премудрая Сестра и переведет ее во Вторую Категорию.