Печаль на двоих

— Когда занимаешься таким щекотливым делом, разумнее ничего не предполагать. Господи, я надеюсь, у вас хватило ума ни с кем не делиться вашими предположениями. Когда я поручил вам это дело, то велел вести себя деликатно и осмотрительно.

— Если говорить по справедливости, сэр, мы тогда еще не расследовали эти два убийства. А когда в расследование оказывается замешанной смерть, порой не до деликатности и даже не до осмотрительности.

Пенроуз знал, что переступает границу — главный констебль на дух не переносил сарказм, особенно в делах с политической подоплекой.

— Может, мне следует напомнить вам, инспектор, что убийства, на которые вы намекаете, случились в полумиле от клуба, совсем в другом помещении? — Слово «инспектор» он произнес тоном, из которого явствовало, что звание это не вечно и его можно лишиться в любую минуту. — Этим помещением, кстати, владеет ваша семья. Так что мне, пожалуй, следует отстранить вас от этого дела. Тот факт, что одна из жертв была работницей ваших кузин, ведет к совершенно очевидному конфликту интересов.

Это замечание не стоило даже того, чтобы на него отвечать, и Пенроуз просто его проигнорировал. Он знал себе цену, отношение к нему в Ярде. И прекрасно сознавал: для того чтобы шеф действительно подверг сомнению его честность, нужна причина гораздо более основательная.

— Но Люси Питерс была не в полумиле от клуба. — Пенроуз постоянно справлялся о ее состоянии у Мириам Шарп, и никакого видимого улучшения пока не наблюдалось. Ей, вероятно, удалось пережить раннюю, самую опасную стадию травмы, но, как ему вчера объяснила Шарп, девушке предстояло еще много что пережить. — Люси была жива и здорова, и случилось с ней все это в «Клубе Каудрей».

— Она упала на лестнице. Я согласен, положение трагичное, однако такое случается.

— Но представьте, сэр, хоть на минуту, что я прав. Тогда Люси Питерс в опасности, потому что убийца наверняка предпримет новую попытку. — Пенроуз старался избегать упоминания Бэннерман: сердить шефа было вовсе не в его интересах. — Неужели нам нужен этот риск? Смерть молодой женщины из-за нашей неосмотрительности вызовет настоящий скандал.

— Вы ведь поставили круглосуточного дежурного возле ее двери?

— Конечно, поставил.

— Тогда я не понимаю, что вас волнует.

«Если бы шеф столкнулся с Селией Бэннерман в комнате Люси и увидел, каким страхом полны были ее глаза, — подумал Пенроуз. — А ведь ее отчаяние будет расти с каждым прожитым девушкой днем».

— Слушайте, я понимаю, о чем вы говорите. И я обычно восхищаюсь вашим рвением, — о чем вы хорошо знаете.

Пенроуз, сжав зубы, выслушал это снисходительное замечание, сознавая, что на данную минуту сражаться дальше бесполезно.

— Однако на сей раз я считаю, что вы не правы. Не забывайте о завтрашнем гала-представлении — там будет наш министр. Я просто не могу вам позволить поднимать шум, если у вас нет на то веских оснований. Идите и еще раз поговорите с этой Бейкер, или Эдвардс, или как там ее зовут.

Пенроуз знал, что с Норой Эдвардс он может говорить до посинения, но ответ ее от этого не изменится: она не убивала ни дочь, ни мужа. Теперь он понимал, что чувствовала Мириам Шарп, когда в ее работу вмешивались высокопоставленные особы, и Пенроуз решил рискнуть и сделать еще одну попытку.

— А если я добуду прямые доказательства, что Бэннерман замешана в убийстве?

Главный констебль смерил его взглядом, как смерил бы оружие, попавшее в неумелые руки.

— Тогда, разумеется, я разрешу привести ее сюда, — осторожно проговорил он. — Слава Богу, мы работаем не для того, чтобы покрывать преступления. Но не теряйте попусту время — займитесь Бейкер, и если к завтрашнему вечеру вы добьетесь от нее признания, это всем нам пойдет на пользу.

«Даже если она невиновна», — добавил про себя Пенроуз, но вскоре сказал предельно вежливым тоном:

— Я сделаю все возможное, сэр.

— Вы будете завтра вечером на представлении?

— Да, сэр. Разве можно такое пропустить? — с улыбкой произнес Арчи и, увидев мелькнувшую на лице начальника тревогу, про себя усмехнулся.

— Тогда, я надеюсь, вы проявите себя с самой лучшей стороны. Там будет много важных персон; произведите на них хорошее впечатление — вашей карьере это не повредит. И пожалуйста, Пенроуз, без глупостей.

— Разумеется, сэр.

Арчи закрыл за собой дверь и отправился на поиски Фоллоуфилда.

«Наверное, главный констебль в чем-то все же прав, — подумал он, вспомнив про накидку, которую Марджори не успела дошить для Селии Бэннерман. — Я действительно должен проявить себя с самой лучшей стороны».

— Знаете, а я, может быть, его опубликую. Я имею в виду дневник.

— Конечно, опубликуйте. Он прекрасно написан. Я уверена, что те, кто сможет прочесть его, не испытывая чувства вины, будут им очарованы — на чужие страдания всегда есть спрос.

Марта рассмеялась:

— Так вы не возражаете?

— Нет. А вы что-нибудь еще пишете?