Печаль на двоих

— Я вовсе не то хотела сказать. Я просто пыталась вас убедить, что речь идет не о дешевом завоевании. И если уж вы упомянули про место, у меня нет никаких иллюзий насчет того, что места придется добиваться не вам, а мне. Я знаю, что вы живете насыщенной жизнью. Я знаю, что у вас есть обязанности. Я смотрю на вас и думаю: произойдет что-то между нами или нет, — но рано или поздно вы уйдете. Если вы останетесь на ночь, утром вас призовет Кавендиш-сквер; если вы задержитесь на неделю, все равно потом вам придется уйти. А я останусь здесь одна и буду мучительно ждать вашего возвращения.

— И вам действительно хочется такой жизни?

— Я хочу вас. И ради этого согласна на любые жертвы. — Марта села рядом с ней, но не касаясь ее, и у Джозефины не было никаких сомнений, что она сознает всю силу этой сдержанности. — Если вы отстраняетесь от меня, потому что я вам не нужна, уходите — я вас больше не буду удерживать. Но не делайте этого ради меня. То, что сейчас происходит, Джозефина, случается очень редко и с очень немногими. Если мы это отвергнем, то потеряем нечто поразительное, а мне кажется, что вы хотите этого не меньше меня.

— Как вы можете знать, чего я хочу, когда я и сама этого не знаю?

— Я знаю это потому, что мы с вами похожи. Мы обе хотим уединения и свободы. Разница между нами лишь в одном: я верю, что их можно обрести рядом с другим человеком — я могу их обрести рядом с вами, а вы рядом со мной, — но вас, Джозефина, в этом еще нужно убедить.

— И очевидно, вы считаете, что сможете меня в этом убедить. — Джозефина поднялась и поставила пустой стакан на стол. Впервые за вечер Марта, казалось, исчерпала все свои доводы и, сраженная неуступчивостью гостьи, молча уставилась на огонь. — Ну? — нетерпеливо произнесла Джозефина.

— Что «ну»? — растерянно переспросила Марта.

— Вы считаете, что можете убедить меня? Я вовсе не хочу оказаться правой, и если вы способны доказать то, что утверждаете, чего вы ждете?

— Я вас не понимаю, — нерешительно проговорила Марта, боясь поверить тому, что услышала. — Вы в этом уверены?

— Конечно, нет. Я ни в чем не уверена, и чем больше мы об этом говорим, тем меньше я уверена. — Она взяла Марту за руку. — Все эти разговоры меня просто убивают. Нет, разговоры в общем-то доставляют мне удовольствие, но есть минуты, когда они вовсе ни к чему, и, наверное, сейчас именно такая минута. — Похоже, Марта наконец вняла ее речам, но Джозефина не хотела ставить на пути к дальнейшему сближению никаких новых препятствий и тем не менее все же сказала: — Но мне надо быть уверенной, что ваши утверждения искренни: я имею в виду слова о понимании моей жизни и о том, что вы не собираетесь ее менять. Если же это были пустые обещания и через неделю, или месяц, или год вы придете ко мне и станете требовать большего, мне лучше сейчас уйти.

— Через год? — с плутовской улыбкой спросила Марта. — Раз вы рассчитываете на целый год, дело тут, похоже, серьезное.

— Нечего смеяться. Это касается только нас двоих, и никого больше.

Усмешка слетела с губ Марты, и она уставилась на Джозефину бесконечно долгим взглядом.

— Я была права, — наконец сказала Марта. — Они действительно серые. — Она нежно провела рукой по щеке Джозефины. — Уязвимы не только вы. Мы обе должны знать, на что идем.

Джозефина тут впервые поняла, что и для Марты это решение совсем не из легких. И то, что основой их отношений становилась взаимная незащищенность, придавало им силу.

— Простите меня. С моей стороны это было эгоистично. Просто…

— Я знаю, что вы хотели сказать, — прервала ее Марта. — Вам необходимо чувствовать себя в безопасности, и мне это понятно. Но здесь, Джозефина, не Инвернесс. И не Уэст-Энд. То, что происходит с нами, в этом доме, никого не касается. — Она улыбнулась и встала с места. — Подождите — я скоро приду. Мне не надо запирать двери? — Джозефина покачала головой и стала прислушиваться к удалявшимся шагам Марты. Когда через несколько минут хозяйка дома вернулась, она встала в проеме двери и протянула Джозефине руку. — Пошли.

Спальня, находившаяся в задней части дома, оказалась весьма привлекательной, со сводчатыми потолками, комнатой. Марта зажгла огонь, и пламя, бросая слабые отблески на кровать, придавало дереву густо-красный оттенок. Единственным ярким пятном в комнате была висевшая на дальней стене, написанная маслом картина, изображавшая деревенскую улицу и напомнившая Джозефине уголок Франции, куда ее возили еще ребенком. Все остальное в комнате было белое, и кругом царило безмолвие, казавшееся залогом обещанного Мартой покоя. Джозефину вдруг охватила неуверенность, и она, подойдя к окну, стала всматриваться в темноту: в отражении стекла увидела лицо Марты — в свете настольной лампы размыто-иллюзорное — и подняла руку, чтобы до него дотронуться, но ощутила под пальцами лишь холодное стекло.

— Что-то не так?

Джозефина покачала головой:

— Все это как-то нереально. Звучит, наверное, глупо, но мне даже страшно обернуться: а вдруг вас уже нет?

— После всех моих стараний куда же я денусь? — Марта поцеловала ее в шею.