Печальная история братьев Гроссбарт

Хотя может показаться, что это и есть печальный конец истории бедняжки Николетты, правда намного хуже. Если бы лишь эта трагедия приключилась! Но вместо того, чтобы раскроить углежогу череп и отправить его к праотцам быстро и безболезненно, сбитый с толку отец Николетты вогнал топор прямо в живот Магнусу да еще выдернул для второго удара. Магнус упал, хватая ртом воздух и руками удерживая внутренности там, где им полагалось быть. Отец непонимающе встретил жесткий взгляд дочери, которая встала на его пути и защитила мужа от второго удара. Топор вылетел у старика из рук, когда его схватили мужчины, а потом повалили в пыль, принялись охаживать кулаками и каблуками.

Над улицей вознеслась виселица, собралась большая толпа, но Николетта не смотрела. Углежог медленно истекал кровью, а кишки попытались выскользнуть из пальцев, когда Николетта помогала ему сесть на лошадь. Несмотря на громкие предложения помощи со стороны всех свидетелей происшествия, они невольно отступили, когда она села позади мужа: суровое выражение ее лица отпугнуло даже самых упрямых. Благоразумный кузнец побежал за священником, а Николетта направила лошадь прочь из города; за ней потянулась толпа чуть поменьше той, что смотрела на постройку виселицы.

Жить углежогу оставалось едва ли до заката, но Николетта наотрез отказалась отвезти его в церковь для соборования. Священник нагнал ее на краю города, лицо этого доброго старика исказилось от горя и напряжения. Он окликнул Николетту, но та не обратила внимания, и тогда терпение его истощилось, святой отец перехватил лошадь под уздцы.

– Прошу тебя, милая, – запыхавшись, проговорил он, – единственное утешение, какое ты можешь ему дать, – это путь в Царство Небесное. Иди же за мной немедленно в церковь, прежде чем жизнь окончательно покинет его.

Николетта не ответила, только плюнула ему в лицо. Священник поскользнулся и упал. Произошедшее потрясло его до глубины души. Он молча смотрел им вслед, пока дюжина рук помогала ему подняться. Вытирая слюну с лица, он нахмурился и закричал им в спины:

– Только Дьявол обрадуется пути, что ты выбрала! Себя на вечное проклятье обрекаешь – и его заодно! Нужно соборовать, иначе его ждет вечная мука, и тебя вместе с ним!

Николетта ничего не ответила священнику, только нежно шептала что-то на ухо своему умиравшему возлюбленному. Она погнала лошадь в лес. Несмотря на решимость, ее сердце билось быстрее и быстрее, а сердце ее мужа все медленнее. Она отвезла его далеко в ту часть леса, куда они никогда не заходили, древнее древесное царство, где Магнус когда-то нашел ее. Деревья уже не казались ей такими огромными и зловещими, хотя когда они добрались до ручья, ветви сплелись слишком густо, и обоим пришлось спешиться.

Передняя часть рубахи Магнуса влажно блестела в последних лучах заходящего солнца, и он уже не мог открыть глаза. Он глухо заговорил с ней, спросил, как ее зовут на самом деле, и слезы вновь затуманили ее взор, когда она прошептала ответ на ухо мужу. Он улыбнулся и открыл один глаз, чтобы взглянуть на нее, а затем погрузился в глубокий сон, предшествующий смерти.

Николетта оставила его у берега ручья, а сама бегом устремилась в сумрак. Отчаяние овладевало ею тем сильнее, чем быстрее на лес опускалась ночь. Девушке показалось, будто в лесу мелькнул свет, но, когда она продралась через густой кустарник, покосившаяся хижина была темна, как и лес вокруг. Дверь валялась на земле, а крыша частично обвалилась, но ее глаза давно привыкли к мраку, так что девушка сразу увидела то, за чем пришла, на том же самом месте.

Даже прошедшие годы не смогли полностью истребить вонь в комнате, но она все равно ринулась к груде гнилья у очага. Обезглавленные трупы срослись воедино, разложение стерло границу между мужем и женой, но поверх них лежала, словно теплое одеяло, его шкура. Даже во тьме она блестела бурым и рыжим мехом. Николетта сорвала ее с легкостью, будто снимала мокрую попону с уставшего коня.

Когда она побежала назад, те же кони и стволы, которые так мешали ей в детстве, теперь открыли тропу, что привела ее прямо к ручью, где ждали конь и муж. Он даже не шевельнулся, когда она опустилась на колени рядом с ним и подняла его голову, но еще с трудом и редко дышал, а все его тело сотрясала дрожь. Она взяла нож и принялась разрезать на нем рубаху. Действуя по наитию и по памяти о своих ночных кошмарах, она сняла с него одежду и прижала зловонную шкуру к спине мужа, а потом задержала дыхание.