Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

— Ах, времена моей службы! — воскликнул Алберназ. — Какой порядок! Какая дисциплина!

— Сейчас сложно найти людей, годных на что-нибудь, — заметил Бустаманте.

Сегизмундо тоже решил высказаться:

— Я не военный, но…

— Как это не военный? — порывисто возразил Алберназ. — Вы и есть настоящие военные, потому что все время сражаетесь с огнем. Как по-вашему, Калдас?

— Конечно, конечно, — согласился адмирал, поглаживая прядь.

— Как я уже сказал, — продолжил Сегизмундо, — я не военный, но осмелюсь сказать, что наша мощь сильно ослабла. Где генерал Порту-Алегри? Где маршал Кашиас?

— Все в прошлом, мой дорогой, — послышался тонкий голосок доктора Флоренсио.

— Непонятно почему. Разве сегодня все не делается по науке?

Это сказал Калдас, стараясь, чтобы его слова звучали иронично. Возмущенный Алберназ ответил не без сарказма:

— Хотел бы я видеть, как эти умные мальчики, с иксами и игреками в голове, сражаются при Курупаити. Что скажете, Калдас? Что скажете, Иносенсио?

Доктор Флоренсио был единственным штатским в этой компании. Инженер и чиновник, он за годы спокойной жизни позабыл все, что, вероятно, знал сразу по окончании школы. Он больше присматривал за канализацией, чем руководил инженерными работами. Доктор жил недалеко от Алберназа, и они почти каждый вечер играли в соло.[11] В ответ на реплику генерала он поинтересовался:

— Вы ведь были при этом, генерал?

Генерал не остановился, не смешался, не запнулся и сказал как ни в чем не бывало:

— Не был. Я заболел и вернулся в Бразилию накануне сражения. Но мои друзья бились там: Камизао, Венансио…

Все замолкли и посмотрели за окно, где сгущались сумерки. Из окна не было видно ни одной горной вершины. Горизонт ограничивался дворами соседних домов, с бельем на веревках, дымовыми трубами и кудахчущими цыплятами. Лишь безлиственный тамаринд служил печальным напоминанием о раздолье, о бесконечных просторах. Солнце уже скрылось за горизонтом, за стеклами загорались слабые огоньки газовых рожков и масляных ламп.

Бустаманте нарушил молчание:

— Страна пропала. Представьте себе: мое прошение о присвоении чина почетного подполковника лежит в министерстве уже полгода!

— Что за бедлам! — воскликнули все разом.

Наступил глубокий вечер. К ним подошла госпожа Марикота — подвижная, хлопотливая, с открытым, радостным лицом.

— Вы что, молитесь?

И прибавила:

— Разрешите забрать у вас Шико на два слова.

Алберназ покинул друзей, и они удалились в угол комнаты, где жена что-то прошептала мужу. Выслушав ее, генерал вернулся назад и на полпути громко сказал:

— Если они не танцуют, значит, не хотят. Разве я кого-нибудь удерживаю?

Госпожа Марикота подошла ближе к друзьям мужа и объяснила:

— Вы же знаете, если мы не дадим сигнала, они не станут приглашать друг друга и играть на инструментах. А там столько молодежи! Будет жаль.

— Хорошо, я иду, — сказал Алберназ.

Оставив друзей, он направился в гостиную, чтобы объявить о начале танцев.

— Давайте, девочки! Что это такое? Зизи, вальс!

И он самолично принялся составлять пары. «Генерал, у меня уже есть кавалер». — «Ничего страшного, потанцуй с Раймундиньо, а тот, другой, подождет».

Объявив о танцах, он вернулся к друзьям весь потный, но довольный.

— Ну и семейка! Надо же! Такие бестолковые… Вы поступили правильно, Калдас, что не женились.

— Но у меня больше детей, чем у вас. Одних только племянников восемь. Не считая двоюродных.

— Давайте сыграем в соло, — предложил Алберназ.

— Но как? — поинтересовался Флоренсио. — Нас пятеро.

— Я не играю, — сказал Бустаманте.

— Тогда будем играть вчетвером. Один пропускает партию, — подал мысль генерал.

Принесли карты и маленький трехногий столик. Игроки уселись и бросили жребий, чтобы выяснить, кто пропустит первую партию. Жребий пал на Флоренсио. Игра началась. Алберназ выглядел очень внимательным: он запрокидывал голову, а в глазах его отражалось напряженное размышление. Калдас сидел, выпрямившись, и играл невозмутимо, словно лорд Адмиралтейства за партией в вист. Сегизмундо проявлял величайшую осторожность, держа сигару в уголке рта и склонив голову, уклоняясь от дыма. Бустаманте отправился в гостиную — посмотреть на танцы.

Вскоре после начала партии Кинота, одна из дочерей генерала, заглянула в столовую, чтобы налить воды. Калдас, поглаживая прядь, спросил ее:

— Ну что, госпожа Кинота, где Женелисио?

Девушка кокетливо повернулась к нему, слегка причмокнула и ответила с напускным неудовольствием:

— Ой! Он там! Позвать его?

— Не сердитесь, госпожа Кинота, это всего лишь вопрос, — успокоил ее Калдас.

Генерал, внимательно изучавший свои карты, прервал их беседу, серьезным голосом сообщив:

— Пасую.