Печальные ритуалы императорской России

Государственная символика была повторена в процессии неоднократно: семь гербов Сибирского, Астраханского, Казанского, Новгородского, Владимирского, Киевского, Московского царств, написанные красками с золотом и серебром на досках, обвитых белым и черным флером, украшенных резными коронами, предваряли несение большого государственного герба, ярко расписанного на доске, украшенной резной короной, по краям которой были нарисованы 32 провинциальных герба. Это изображение несли Ян фан Гофт,[274] генерал-майор А. М. Девиер, обер-прокурор Сената И. И. Бибиков, генерал-фискал А. А. Мякинин, им ассистировали четыре прокурора от коллегий.

Группу духовенства открывали священники с двумя хоругвями и крестом, обычно используемыми на крестном ходе. По старшинству (младшие впереди) располагались: певчие – синодальные, ее и его императорских величеств; диаконы, протодиаконы, белое духовенство, соборные священники, протопопы, духовник усопшего монарха. За белым следовало черное духовенство: монахи Александро-Невского монастыря, игумены Новгородской епархии, тридцать восемь архимандритов, каждый с ассистентом – диаконом. Отдельно шествовало высшее духовенство – восемь архиереев по возрастанию значения – епископы: Астраханский Иоаким, Вятский Алексий, Коломенский Варлаам, Вологодский Павел, Белгородский Епифаний, Рязанский Сильвестр, Ростовский Георгий, Нижегородский архиепископ Питирим. Замыкали группу духовных деятелей члены Святейшего синода: Тверской епископ Феофилакт, архиепископы – Псковский Феофан и Новгородский Феодосий, все с ассистентами. Два маршала отделяли духовных лиц от группы, сопровождающей гроб с телом цесаревны Натальи Петровны, перед которым генерал-майор В. В. Головин нес корону ее императорского высочества. Еще при похоронах царицы Марфы Матвеевны тайный советник П. А. Толстой нес «всю усыпанную драгоценными камнями богатую корону».[275] Традиция надевать траурную корону на монарха уходит своими корнями в прошлое. У Г. К. Котошихина сказано: «Когда случится царю от сего света преселитися во оный покой… и того ж дни царя измывают теплою водою и, возложа на него срачицу, и порты, и все царское одеяние, и корону, положат во гроб…»,[276] и хотя при последующих вскрытиях некоторых захоронений это утверждение не всегда находило подтверждение, но, по замечанию С. Ю. Шокарева, «княжеские погребения. совершались при облачении тела в дорогие одежды»,[277] доказательством чего служат находки головных уборов или их фрагментов из дорогих золототканых тканей, украшенных жемчугом и драгоценными камнями, для XVI–XVII вв. хорошо известны шитые золотом головные уборы – волосники – из погребений цариц и женщин знатного происхождения на некрополях Москвы. При похоронах царицы Прасковьи Федоровны использовалась царская корона, а на балдахине была вышита «императорская корона» по характеристике Ф.-В. Берхгольца.[278] Традиция использования в церемонии и одевания на голову усопших специальных траурных венцов продолжилась в XVIII–XIX вв.