Печальные тропики

Размеры залива Рио трудно правильно оценить с помощью зрительных ориентиров: неторопливый постепенный ход судна, его маневры в стремлении уклониться от островов, прохлада и запахи, доносящиеся с небольших холмов, поросших лесом, устанавливают заранее нечто вроде физического контакта с цветами и скалами, которые еще не существуют как объекты, но предопределяют для путешественника облик континента. На память приходят слова Колумба: «Деревья были такие высокие, что, казалось, касаются неба; и если я правильно понял, они никогда не теряют листьев: я видел их такими же зелеными и свежими в ноябре, какими они бывают в мае в Испании; некоторые даже были в цвету, а на других созревали плоды… Куда бы я ни поворачивался, везде пел соловей в сопровождении птиц всевозможных пород». Такова Америка – континент, который заставляет признать себя. Он сотворен из всех этих образов, которые оживляют в сумерках туманный горизонт залива. Но для впервые прибывшего это движение, эти контуры, эти огни еще ничего не означают – ни провинций, ни деревушек и городов; за ними трудно представить леса, прерии, долины и пейзажи; они ничего не говорят о поступках и труде отдельных людей, обособленных друг от друга и замкнутых в тесный мирок собственной семьи и дел. Но все это объединено общим существованием. То, что меня окружает со всех сторон и подавляет, это не неисчерпаемое разнообразие вещей и существ, а единственная и потрясающая реальность – Новый Свет.

IX. Гуанабара

Жало залива проникает в самое сердце Рио. На берег сходят прямо в центре, как будто вторую половину города, Новый Ис, уже поглотили волны. В каком-то смысле так и есть, ведь изначально город, а точнее форт, располагался на скалистом островке, который носит имя его основателя Вильганьона и вдоль которого сейчас скользит наше судно. Я ступаю по авениде Рио-Бранко, где некогда возвышались деревни тупинамба, и в моем кармане – труд Жана де Лери, настольная книга этнолога.

Триста семьдесят восемь лет назад, почти день в день, Вильганьон прибыл сюда с десятью другими женевцами, протестантами, посланными по его просьбе Кальвином, его бывшим школьным товарищем. Не прошло и года после его обоснования в заливе Гуанабара, как Вильганьон переменил веру с католической на протестантскую. Этот странный человек, перепробовавший все профессии и интересовавшийся всеми проблемами, воевал с турками, арабами, итальянцами, шотландцами (это он похитил Марию Стюарт, чтобы состоялся ее брак с Франциском II) и англичанами. Его видели на Мальте, в Алжире и битве при Черезоле. И вот почти в конце его полной приключений карьеры, в то время как он, казалось, полностью посвятил себя фортификационному искусству, он разочаровывается в этом занятии и решает отправиться в Бразилию. Его замыслы соответствуют его беспокойному и честолюбивому духу. Что он собирался делать в Бразилии? Основать там колонию и заполучить власть; но основная цель – создать убежище для гонимых протестантов, не желавших оставаться в столице. Будучи католиком и вольнодумцем, он получает поддержку Колиньи и кардинала Лотарингии. После проведенной на городской площади кампании по вербовке приверженцев протестантской веры из числа распутников и беглых рабов в конце концов ему удается 12 июля 1555 года посадить шестьсот человек на два корабля: здесь были и специалисты всех инженерно-технических профессий, и преступники, освобожденные из тюрьмы. Он забыл только о женщинах и продовольствии.

Отъезд был крайне тяжелым. Дважды возвращались в Дьеп. И когда наконец 14 августа окончательно подняли якорь, начались настоящие трудности: потасовки на Канарах, протухшая вода на борту, цинга. 10 ноября Вильганьон становится на якорь в заливе Гуанабара, где на протяжении долгих лет француз и португалец ведут борьбу за благосклонность местных жителей.